Ведьма и парашютист
Шрифт:
– У меня нет ключа. Понимаешь? Ключа нет!
– я растопырил пальцы и показал Ральфу, что у меня в руках ничего нет.
Он завизжал и стал бросаться передними лапами на ворота, просить, чтобы я скорее заходил. Ну что мне было делать? Время шло и дождь лил как из ведра. Мне надо было во что бы ни стало попасть во двор, а остальное уже пустяки - я знал, куда фрау Инге прячет ключ от свинарника.
И тогда я решил поползти в замок по подземному ходу.
Я никогда не полз по подземному ходу ночью и даже не представлял, что там может быть так темно и страшно. Единственное, что хорошо, это что там невозможно сбиться с дороги, а то бы я обязательно заблудился. Несколько разя даже решал плюнуть на эту затею и вернуться обратно, но впоминал про голодного Ганса и про то, что фрау Инге обещала отдать деньги мне, а не мамке, и полз дальше. Не знаю, сколько времени прошло, - мне показалось, что целый год, -
Свет пробивался из-под плиты, заслоняющей вход. Карл всегда требовал, чтобы я точно ставил ее на место, но с тех пор, как он у нас не живет, я не очень стараюсь, - какая разница, если даже кто-нибудь заметит, что там подземный ход? Мне повезло: когда я был здесь последний раз, я приткнул плиту кое-как, так что с одной стороны осталась широкая щель, и поэтому я еще издали увидел свет яркой лампы под круглым белым абажуром, которая по приказу фрау Инге и днем, и ночью горела на площадке перед дверью в комнаты Отто.
Я осторожно отодвинул плиту, вылез на площадку и стал подниматься по лестнице, которая ведет в нижний коридор. Мне не хотелось объяснять фрау Штрайх, откуда я вылез, но сегодня можно было не бояться, что она услышит мои шаги и закричит "Кто там ходит?", потому что из комнат Отто доносилась громкая музыка - они наверно смотрели телевизор. Все-таки, когда я дошел до входа в столовую, я увидел, что дверь открыта. Мне было вовсе ни к чему попадаться на глаза фрау Штрайх и я на минутку остановился и заглянул внутрь, чтобы проверить, не смотрит ли она на меня.
В столовой было темно, только ярко светился экран телевизора, перед которым спиной к двери сидели Отто и фрау Штрайх, - он глубоко в своем кресле, так что видна была только его макушка, а она на маленьком стульчике у его ног. Я начал уже пробираться на цыпочках мимо открытой двери в столовую, но по дороге я глянул на экран - интересно, что они смотрят, комедию или викторину? Я глянул и обомлел. На экране большая волосатая рука гладила круглый белый живот с пупом посредине. Когда я был маленький, мамка позволяля мне мыться вместе с ней под душем, и мне очень нравилось гладить ее живот, он был круглый и белый, совсем как этот на экране, только рука у меня была маленькая и без волос. Мамка даже позволяла мне класть палец ей в пуп, и очень от этого смеялась, но потом я что-то сделал не так и она рассердилась, больно оттолкнула мою руку и больше не пускала меня к себе под душ.
Но волосатую руку на экране никто не отталкивал и она поползла дальше, от пупа вверх, доползла до груди и стала делать круги влево и вправо. И слева, и справа было одно и то же: большие белые сиськи. Таких сисек я никогда не видел, потому что такой программы у нас в телевизоре нет, а мамкины сиськи совсем не похожи на эти. Потом картинка потемнела, музыка заиграла громче и вместо одной руки появились две. Каждая рука обхватила пальцами одну сиську и сдавила ее - тут Отто засопел так сильно, что даже громкая музыка в телевизоре не смогла его заглушить, и я увидел, как фрау Штрайх положила руку ему на колено. У меня в голове закачалось и внизу живота стало горячо- горячо.
Вдруг экран потемнел, музыка стихла и я испугался, что сейчас они обернуться и меня увидят. Я не знаю, почему это было так страшно, - ведь я не делал ничего плохого и пришел в замок по делу, фрау Инге даже обещала мне за это заплатить. Но я почему-то знал, что если они сейчас увидят, как я стою в дверях и пялюсь на экран, мне будет ужасно нехорошо. Но хоть я знал, что мне пора уходить, я не мог сдвинуться с места и продолжал стоять как приклеенный, не в силах оторвать глаза от экрана.
Теперь там появилась лесная поляна, а по ней весело бегали красивые девушки в купальных костюмах. Вдруг они все разом остановились и стали смотреть куда-то в сторону, - там через лес шла дорога, а по дороге быстро шагал молодой человек в сером пиджаке. В одной руке он держал портфель и был похож на учителя, который спешит в школу на урок. Сначала девушки следили, как он приближается к поляне, а когда он подошел совсем близко, они разбежались в разные стороны и спрятались в кусты. Молодой человек вышел на поляну и остановился, делая вид, что он слушает пение птиц, но это пели не птицы, а сидящие за кустами девушки в купальных костюмах. Они пели очень красиво, у нас в хоре никто так не умеет, и от этого пения молодой учитель забыл, что он спешит на урок: он поставил портфель, снял пиджак и лег на траву посреди поляны. Как только он лег, девушки выскочили из-за кустов и бросились на него. Они стали катать его по траве, кувыркаться через него, а потом все вместе с хохотом навалились на него, так что нельзя было разобрать, где чьи
Пока они так его проверяли, Отто совсем разволновался, - он стал громко хрипеть, и хоть фрау Штрайх все время гладила его колено, он не успокаивался, а задыхался все больше и больше, так что я совсем струсил. Если ему станет и вправду плохо, фрау Штрайх побежит к телефону и, конечно, первым делом увидит меня. От этой мысли я пришел в такой ужас, что мои ноги сами оторвались от пола и понесли меня к выходу. Но мне не удалось выйти, потому что дверь во двор была заперта. Я очень удивился - сколько я себя помню, эту дверь не запирали никогда. Но делать было нечего, не мог же я попросить фрау Штрайх, чтобы она оставила Отто без присмотра и прибежала с ключом отпирать мне дверь. Тогда я решил пройти по подземному коридору в кухню фрау Инге и выйти во двор там.
Я на цыпочках пошел назад мимо двери в столовую, но по дороге не удержался и заглянул. Мне очень хотелось узнать, какой номер программы они смотрят, чтобы найти ее на нашем телевизоре и тоже смотреть, когда мамки нет дома. Но сначала я глянул на экран - мне было интересно, какую еще игру придумали за это время веселые девушки и бывший учитель. Но они все куда-то исчезли, а на их месте толстый мужчина в трусах подглядывал в щелочку, как голая толстая женщина принимает ванну. Толстая женщина была наполовину под водой, но она мыла себя розовой губкой в разных местах и это нравилось толстому мужчине, - это было видно по тому же признаку, несмотря на то, что он был в трусах. Я не стал дальше смотреть, хотя мне очень хотелось узнать, чем это кончится, а только попытался разглядеть номер канала, который горел синим светом внизу под экраном. Но никакого номера там не было - там вместо цифр горели три буквы. Значит, я не смогу смотреть эту программу, когда мамки нет дома, потому что в нашем телевизоре программы с буквами точно нет, там все только с цифрами.
Я тихонько отошел от двери, спустился в нижний коридор и через кухню вышел во двор. Дождь все еще шел, но не такой сильный. Перед глазами у меня все время крутились картинки, которые я видел только что в телевизоре, и мне было трудно сообразить, куда надо итти и что надо делать. Я долго стоял под дождем и думал, как повезло бывшему учителю, что такие красивые девушки захотели катать его по траве, пока, наконец, не вспомнил, зачем я сюда пришел. И только когда я скрутил весь корм в миксере и покатил его в тележке в свинарник, до меня вдруг дошло, почему у них под экраном горели буквы, а не цифры. Потому что фрау Штрайх и Отто смотрели фильм по видео, вот почему! Я стал кормить свиней, но был так занят, что даже не обращал внимания на своего друга Ганса, который терся об мою ногу и просил, чтобы я почесал ему спинку. Я все ломал голову, где бы я тоже мог достать такой фильм, как у них, чтобы смотреть его, когда мамки нет дома. Но мне не повезло и я так ничего и не придумал.
Было уже довольно поздно, когда я все закончил и собрался уходить. Снаружи моросил совсем мелкий дождик и я представил себе, как здорово будет вернуться домой, нагреть и доесть свой суп и сесть смотреть телевизор, пусть там даже нет таких замечательных фильмов, как тот, что смотрели Отто и фрау Штрайх. Но как только я подошел к воротам, я опять вспомнил про эти проклятые ключи, которые я оставил дома вместе с курткой. Выходило, что я опять не могу открыть эти проклятые ворота и должен назад тоже ползти по подземному ходу. Наверно я мог бы постучать к фрау Штрайх и попросить, чтобы она открыла мне эти проклятые ворота, - ведь я пришел в замок по делу и фрау Инге даже обещала мне за это заплатить, - но во всех окнах Отто было темно и тихо. Значит, они уже легли спать, а я бы скорей прополз сто тысяч километров, чем пошел бы будить фрау Штрайх. Так что мне оставалось только пройти через кухню в нижний коридор и по подземному ходу выбраться из замка к своему велосипеду. Но все таки не такой уж я идиот: я вспомнил, как там темно, и сообразил взять в кухне фонарик, чтобы освещать себе дорогу.