Ведьма и воин
Шрифт:
Ее окружала тьма, сквозь которую пробивался слабый свет.
Пульсирующие нити сознания медленно вытягивали ее из объятий сна, глубокого, но такого, что не приносит облегчения. Боль начала распространяться по ее телу, сначала медленно, а затем все быстрее, обхватывая своими щупальцами голову, шею, плечи, спускаясь ниже и опутывая всю ее плотным коконом. Она повернулась на бок. Новая волна боли, резкой и пронизывающей, прокатилась по телу. О сне не могло быть и речи. Сделав над собой
На стуле рядом с ее кроватью сидел, вытянув свои длинные мускулистые ноги, Макдан и, казалось, спал. Тусклый огонек свечи резче обозначил черты сурового лица, делая его старше. Волосы спутанными золотистыми прядями падали на измятую рубашку, испачканную чем-то красным. Гвендолин в замешательстве взглянула на эти пятна, подумав, что его рана разошлась и теперь кровоточит. Может быть, ей следовало еще раз зашить рану обычной ниткой, когда они вернулись в замок. Она с удивлением перевела взгляд на окно. Неужели так быстро наступила ночь? Дэвид, наверное, давно уже проснулся и теперь теряется в догадках, куда она запропастилась.
Она села и закрыла глаза, не понимая, почему это стоило ей таких усилий. Когда Гвендолин снова открыла их, то увидела, что Макдан пристально смотрит на нее. Его суровое лицо чуть-чуть смягчилось, и можно было прочесть что-то похожее на облегчение.
– Дэвид, – хриплым шепотом произнесла она. – С ним все в порядке?
– С Дэвидом все хорошо, Гвендолин.
Она с сомнением взглянула на него, пытаясь понять, лжет он ей или нет. Гнев, проступивший на его лице, не помог рассеять ее тревогу.
– Я должна увидеть его. – Она откинула одеяла. – Немедленно.
Слабость и головокружение, сопровождавшие любое движение, заставили ее застыть на месте, прижав пальцы к вискам.
Сильные руки Макдана сжали ее плечи и осторожно уложили на кровать.
– Он спит. Ты увидишь его утром.
– Я хотела приготовить ему специальный бульон.
– Приготовишь позже, когда будешь чувствовать себя лучше.
Он поднес к ее губам чашку с холодной водой. Когда Гвендолин напилась, Макдан извлек из таза, что стоял рядом, влажную тряпицу и приложил ко лбу девушки.
– Я не больна, – сказала ему Гвендолин, недоумевая, почему он с такой непривычной заботой обращается с ней. – Я никогда не болею.
– Нет, ты не больна, – согласился он.
Она кивнула. Голова ее прямо-таки раскалывалась от ужасной боли. Гвендолин подняла руку к ней в попытке хотя бы немного унять ее. Волосы были спутанными и липкими, кожу черепа покрывала корка засохшей крови.
– Я нашел тебя у подножия лестницы на нижнем этаже, – объяснил Алекс, заметив ее недоумение. – Падая, ты ударилась головой. На полу была такая лужа крови…
Это объясняло, откуда взялась боль. Гвендолин провела пальцами по голове и поморщилась.
– Раны на голове обычно
– Точно. И поэтому трудно определить, насколько серьезна рана. Особенно если пострадавший отказывается приходить в себя.
– У тебя нет оснований обвинять меня в том, что я отдыхаю, – обороняясь, проворчала Гвендолин.
– Возможно, – согласился Алекс. – Но когда человек, разбивший себе голову, лежит без движения, начинаешь немного…
Он умолк, силясь подобрать нужное слово: «беспокоиться?», «испытывать ужас?», «сходить с ума?». Все это он пережил, но изо всех сил старался не показывать своих чувств клану, чтобы они не подумали, что безумие вновь овладевает им. Он не позволил, чтобы кто-нибудь другой выхаживал ее, даже Бродик, Нед или Камерон, которым он без колебаний доверил бы свою жизнь. Он же сказал своим людям, что ведьма хранит секрет выздоровления его сына и поэтому он сам присмотрит за ней.
Произнося эти слова, он твердо знал, что это неправда.
– …волноваться, – наконец подыскал он. Это слово показалось ему достаточно безобидным.
Обнаружив, что девушка исчезла, он пришел в неописуемую ярость. Он считал, что Гвендолин убежала, и ее измена была непростительной не только оттого, что она нарушила данное ему слово, но и потому, что бессовестно бросила его сына. Алекс приказал осмотреть замок и его окрестности и сам принял участие в поисках, полный решимости найти и вернуть ее.
Когда он увидел ее, неподвижно лежащую в темном проходе, с растекшейся у бледной щеки лужей крови, то был парализован страхом и с трудом сумел заставить себя нащупать пульс у нее на шее.
– Ты погрузилась в глубокий сон вчера после полудня. А сейчас уже почти утро, – сказал он Гвендолин, поворачиваясь к окну.
Неяркий желтоватый свет падал на его заросшую золотистой щетиной щеку. Гвендолин растерянно смотрела на него. Макдан был чрезвычайно загружен делами. Он с трудом находил свободную минутку, чтобы навестить больного сына. Почему же он сидит здесь и ухаживает за ней, как обыкновенная сиделка?
– Что ты делала внизу, Гвендолин?
Мозг Гвендолин был затуманен сильной болью, и она с трудом могла сосредоточиться.
– Кажется, я собиралась повидаться с Мораг. – Она закрыла глаза, припоминая. – Она оставила записку в моей комнате, где написала, что хочет о чем-то предупредить меня.
Брови Алекса поползли вверх.
– Возможно, она хотела предупредить меня об этих ступеньках, – сухо заметила Гвендолин.
– Куда ты положила записку?
Она подумала несколько секунд, а затем слабо пожала плечами.
– Кажется, я оставила ее на столе.
Алекс поднялся, чтобы взять записку. Он проверил стол, комод и внимательно осмотрел пол.