Ведьма и зеркало
Шрифт:
Весь вид подруги выражал крайнюю степень недоверия.
— Я же сказала, что вижу, когда человек порченый, а не саму порчу, — еще раз повторила я. — Это другое совсем. Не причину вижу — последствия.
На несколько секунд повисло молчание, не напряженное, но какое-то странное.
— Сонька, ты что, сильна у нас, выходит? — совсем уж растерянно спросила Яна, вопрошающе вперившись в меня взглядом.
Этот вопрос я никогда себе не задавала и силами ни с кем не мерилась. Зачем? В Совет Ковена все равно не рвусь,
— Понятия не имею, — тихо откликнулась я. — Какая разница-то? Все одно честолюбием не отличаюсь. Да и увечная я, сама знаешь.
Яна открыла рот… И смолчала. Потом пометалась по комнате и выдала:
— Никому больше не говори про то, что порченых видишь. Никому. Ни Левину, ни Стаховичу. Даже матери, возможно, не стоит, вдруг похвастается кому…
Я замерла, пытаясь осознать сказанное.
— Даже если мне и отмерено много, кому до этого дело? Кому может быть вообще до меня дело? Про меня вспоминают только из-за матери.
Личико подруги скривилось от досады.
— О, ты не поверишь, но многим есть дело до сильных ведьм. А уж до сильных и таких вот наивных, так и вовсе дело едва не каждому. Поэтому не рассказывай никому, Соня. Пусть и дальше думают, что ты сама по себе ничего и не стоишь.
В злокозненность окружающих меня людей я, конечно, не поверила, но все равно кивнула, соглашаясь. Может, Яна и права. В любом случае, будь я слабой или сильной, большой разницы нет.
Однако подруга еще полдня хмурилась, будто что-то прикидывала про себя, но это что-то в ее голове упорно не складывалось. Да и у меня тоже не складывалось. Сильная ведьма. Вот же захотелось Яне чушь смолоть.
В шесть вечера позвонила мама, решила убедиться, что драгоценная дочка жива, здорова и не пытается снова улететь подальше из страны.
— Нет, мама. Все хорошо. Да, я поела. Нет, Яна все еще на диете, и я не возражаю. Да, Левина предупредила. Нет, сам не звонил. Что? Костик может позвонить? Ну, может, так может. Ладно, пока. Да, я буду очень, очень осторожна.
Яна, слышавшая весь разговор от начала и до конца, подметила:
— Да Стаховича, как погляжу, тебе всерьез сватают.
Я кивнула.
— По всему выходит, что так.
Яна, казалось, понимала абсолютно все, и лишних вопросов задавать не стала.
— Ну, тут уж сама, Соня, думай. Только к себе Стаховича я не пущу, ты уж не сердись. Не люблю, когда в моем доме чужаки снуют. Выволакивай из углов потом всякую мерзость.
Слышать нечто подобное от Яны мне в новинку. Она всегда с радостью принимала гостей, закатывала шумные вечеринки, доводя соседей до стука по батареям и вызова полиции. Вот только Костика почему-то даже теоретически в свою квартиру пускать не желала.
— Яна, он что-то тебе сделал? — не удержалась от расспросов я, хотя старалась никогда
Подруга казалась немного растерянной.
— Стахович-то? Еще чего. Просто не хочу и возможности давать что-то сделать. Мой дом — моя крепость, и не стоит пускать в эту крепость всех подряд.
Этой ночью суженый не шел ко мне. Мы сидели с ним рядом на скамье под каким-то деревом, разглядеть которое в кромешной тьме не удавалось, как я ни старалось. Да и лица суженого тоже разглядеть не удавалось. Ночь новолуния, только звезды слабо мерцают на небе.
— Ты уже и ждать перестала, — произнес он. Его голос звучал спокойно, мягко, без тени укоризны.
Не спрашивал — и так все знал, без моего ответа.
— Я просто так устала, — вздохнула я, глядя прямо перед собой. — Ты даже не представляешь, насколько сильно я устала. А ты все не идешь и не идешь.
— Я всю жизнь к тебе иду, — ответили мне. — И тоже так устал. Мне тоже стоит сдаться? Но что же тогда будет?
Что будет? Не знаю. Но вряд ли будет хуже. Не может быть хуже.
— Мы тогда просто будем жить. Отпусти меня, пожалуйста. Не выдержу больше.
Суженый тихо вздохнул.
— Ты выдержишь. Только жди меня.
Утром я проснулась на удивление бодрой и посвежевшей, хотелось петь, танцевать, кажется, обнять весь мир.
Яна, классическая "сова", только недовольно щурилась.
— Что это за всплеск оптимизма с утра пораньше?
Мне и самой не удавалось понять, почему же вдруг на душе стало так легко.
— Просто настроение хорошее. Давай я завтрак приготовлю, и у тебя оно тоже поднимется.
Подруга мгновенно всполошилась и отогнала меня от плиты.
— Да я тебе в жизни не позволю готовить.
Тут я не могла не возмутиться.
— Эй, я хорошо готовлю, между прочим.
Яна закивала.
— Ага. Хорошо. Только много, вкусно и калорийно. Я после твоей еды потом месяц не вылезаю из спортзала и глотаю исключительно кефир. И к тому же обезжиренный.
Яна всегда следила за фигурой, еще со школы, кажется. Когда я бывала у нее, то приходилось питаться в том же режиме и чтить вечную диету подруги.
— Ну, готовь сама, раз так хочешь, — рассмеялась я и включила телевизор на любимом канале.
Андрей Панкратов жизнерадостно рассказывал об очередном своем путешествии, и казалось, будто мир обрел полную гармонию.
Пока телефон снова не зазвонил.
Торжественные звуки музыки Генделя разбили с первых тактов и мое отличное настроение, и прекрасное утро, скорее уж зимнее, чем осеннее.
— Левин? — спросила понятливая как всегда Яна. — Ну и жуть ты на него поставила. Лучше бы выбрала какую-нибудь позитивную попсу, тогда и вздрагивать, может, будешь меньше при звонке.