Ведьма Пачкуля и непутевый театр
Шрифт:
— Да, да, — нетерпеливо перебила ее Чепухинда. — Про бобы я знаю. Чего я не знаю, так это что он тут делает. У нас дел по горло, а ты хочешь, чтобы мы твоих родственников развлекали.
— Что он тут делает? — воскликнула Шельма. — Разве это не очевидно? Он пойдет по следу Пачкули и карнавальной лошади.
— Фот и отлично! — закричал Хьюго. — Фсе улашено.
— А что ж мой Ромео? — с жаром спросил Рой Брызг. — Его он тоже может разыскать?
— Конечно. Он все что угодно может найти, правда, Вилли?
— Типтого, — проворчал Вилли. — От мого
— Это правда, — с гордостью кивнула Шельма. — В горах он легенда. Покажи им свои шрамы, Вилли.
Легенду не надо было просить дважды. Он закатал рукав и продемонстрировал предплечье.
— Видали? Енто злобный медведюга гризли кусман от моей руки отчекрыжил. А енто — следы зубов гориллы. А вот тута, на запястье, енто гремучник в меня свои ядовитые клычищи повтыкал. Больше уж не придется ему кусаться, паразиту. Ели когда-нибудь гремучую змеюку?
Эх и вкуснотища, особливо если в бобовую похлебку порубать.
Ползунка Стив вздрогнул и потихоньку заполз в Вертихвосткину кофту.
— Спасибо, мистер Енот, — торопливо сказала Чепухинда. — Не сомневаюсь, что у вас большой опыт общения с дикими животными. Но наша карнавальная лошадь — другого поля ягода. Я испробовала все сильнейшие заклинания, но…
— Магия! Ха! — Вилли Енот снова презрительно сплюнул на пол. — Мы, дикари, енту вашу магию не уважаем, магия для слабаков. У нас свои методы. Я своей верной носопыркой ветер нюхаю и острыми глазьями в землю гляжу. Ни одна тварь не укроется…
— От вашего зоркого глаза, да, вы говорили. Еще один вопрос. — Чепухинда пристально посмотрела на него поверх очков. — Вы называете себя наемником, так что, надо полагать, ваши услуги не бесплатны. Боюсь, мы не можем себе…
— Да! В этом главная прелесть! — воскликнула Шельма. — Ему в горах деньги ни к чему, правда, Вилли? Он работает за бобы! Основная пища дикарей, правда, Вилли?
— Типтого, — кивнул Вилли. — И змеюки. Когда есть.
Вертихвосткина кофта конвульсивно дернулась.
— Слышали? — обрадовалась Шельма. — Бобы — все что ему нужно. Обычно он берет два больших мешка, но мне, как родственнице, сделает скидку. Один мешок бобов и билет на пантомиму. Я рассказала ему о спектакле, и он ужасно заинтересовался. Он никогда не бывал на пантомиме, правда, Вилли?
— Неа, — подтвердил Вилли и с надеждой прибавил: — Говоришь, там девчонки будут танцевать?
— Непременно! — встрял Хьюго. От волнения он принялся скакать по столу. — Тантсующие дефушки, и принцессы, и слые шотландки, и таже элегантные феи! Вы отыскать мою госпошу и пропафшую лошать к завтрашнему вечеру, Вилли, а мы вам покасыфать пантомиму, которую вы никогда не сабыфать! Тоговорились, трузья?
— Замазано, — грянул хор голосов.
Говор у Дикаря Вилли был заразительный.
Глава тринадцатая
Говорильня
— Это, —
Со всех сторон донеслось прочувствованное согласное похрюкивание.
Пятеро гоблинов сидели в пещере. Разумеется, их было не видно. Узнать их можно было только по голосам.
— Пдедставляю, как нам достанется, когда ведьмы нас поймают, — простонал Косоглаз. — Они ж с нас шкуды спустют. Если наши шкуды когда-нить появятся, — скорбно прибавил он.
— Жуть страшно было, — с дрожью в голосе сказал Свинтус, — когда она нас застукала.
— А невыдимымкой быть еще страшней, — заскулил Пузан. — Не нравится мне эта невыдимымость. Не вижу в ней никакого проку.
— Еще б ты его видел, — заметил голос Косоглаза. — В этом ж вся и засада.
— Да ладно, ладно. Просто говодю, скучаю я по себе. Хочу назад свое тело, даже если оно все в синячищах. Видели б вы их.
— Как мы их увидим? — спросил Косоглаз. — Они ж невыдимымые.
— А болят все равно, — сказал Пузан.
Да, всем пятерым крепко досталось. Вчера ночью им пришлось добираться домой по снегу и в темноте, и невидимость отнюдь не облегчала путешествие. Не зная, где начинаются и заканчиваются их тела и конечности, гоблины, не способные верно оценивать расстояние, постоянно налетали на деревья, сваливались в сугробы и спотыкались о невидимые ноги друг друга.
Однако гоблинам свойственен примитивный инстинкт, который выручает их в критическую минуту, — как и голуби, они всегда находят дорогу домой. Инстинкт берет верх над разумом. Для гоблинов оно и к лучшему. Они бы никогда не добрались до родной пещеры, если бы полагались на свои мозги. Пришлепав домой далеко за полночь, они невидимой кучей рухнули на пол и тут же уснули, надеясь, что утром все как-нибудь образуется само собой.
Но вот утро наступило, а дела их по-прежнему были плохи.
— Я вот чиво не могу понять: как это случилось-то? — в сотый раз сказал Свинтус. — Бежим, бежим — и вдруг стали невыдимымые. Как так?
— Это все магия, — сказал Обормот. — А чё еще? Мерзкая стадая ведьма нас заколдовала.
— Не, — возразил Косоглаз. — Какой ей смысл? Ведьмы хотят нас поймать, так? Так. А если хочешь чё-нить поймать — зачем делать так, шоб оно исчезло? Так же поймать труднее будет, не?
Весьма здравое рассуждение для гоблина.
— А кто тогда? — спросил Свинтус.
Повисла пауза. Гоблины обдумывали вопрос.
— Наверно, это тот пацан в остроконечном колпаке, — через некоторое время сказал Гнус.
— Какой такой пацан в колпаке? — не понял Косоглаз.
— Помните, мы через поляну бежали? И я впереди был? А потом откуда ни возьмись выбежал пацан в колпаке и прям наперерез бросился. Кажись, мы его с ног сбили. Я не остановился посмотреть, как с ним чё, потому что как раз в тот момент вдруг стал невыдимымкой, ну и подрастерялся.