Ведьма, пришедшая с холода (сборник)

Коллектив авторов

— Послушай, — сказал Гейб своим самым елейным голосом а-ля плохой парень. — Между нами что-то есть, какая-то профессиональная связь. Не отталкивай меня. Пусть это будут открытые отношения: мы ведь сможем сотрудничать по вопросам, которые не представляют угрозы для наших команд. Мы дополняем друг друга. Серьезно, наверняка тебе что-то нужно. Небольшое одолжение. Только попроси.

Морозова долго обдумывала его предложение. Гейб почти видел, как вращаются шестеренки в ее голове.

— Вообще-то, — проговорила она наконец, — кое-что ты можешь для меня сделать.

2.

На

противоположной от Таниного дома стороне улицы была стена, ее высота не позволяла прохожему через нее заглянуть, но можно было оставить на ней какой-то предмет. Наутро после встречи с Причардом в галерее Таня обнаружила, что Надя положила на стену рядком три камешка, они хорошо просматривались из окна квартиры. Так что Таню не удивила и скрученная в трубочку газета у двери соседней квартиры — хотя там никто не жил. Она подобрала почту и развернула газету на кухонном столе. Из нее выпал сложенный листок. Всего несколько слов: «Семейный кризис. Прикрой меня. Н.».

Таня понимала: это значило, что Надя отбыла по делам Льда. Что довольно неудобно и в спокойное время, а уж в этой суматохе так просто безумие. Ее мучили вопросы, неотложные вопросы к Наде о том, как Лед обращается с Носителями. И разумеется, она не в восторге от того, что придется прикрывать подчиненную в посольстве, когда проверяющие, как шакалы, будут искать подранков.

И все же что нельзя исправить, то приходится терпеть. Таня выключила свет и включила электрочайник, чтобы заварить чай.

Предсказуемо: Таня опоздала на работу на пятнадцать минут, после чего Саша тут же вызвал ее к себе. Там ее уже ждал незнакомец — человек-карикатура: болезненно толстый, с рыхлым лицом и отвисшими щеками, в коричневых пигментных пятнах, а на веках висели родинки, похожие на щупальца, которые дрожали, когда он говорил. Тане было трудно не пялиться на него, пока они обменивались ничего не значащими приветствиями. Никто не объяснил ей, зачем он здесь, так что, по-видимому, он и был главным проверяющим.

Саша представил его как генерала Бориса Петровича Быковского, добавив загадочное «можете говорить при нем так же откровенно, как когда мы вдвоем». Очевидно, скрытое предупреждение. Затем он сообщил генералу, что доверяет Тане больше, чем остальным сотрудникам, чем сильно ее удивил.

— И вполовину не доверяешь ей, как я — тебе, — сказал как отрезал генерал Быковский. — Мы как братья.

Многозначительный обмен взглядами между мужчинами. Оба повернулись к Тане.

— У вас нетерпеливый вид, товарищ, — заметил Саша. — Вы хотели меня о чем-то попросить?

Таня собралась с духом.

— Шеф, я прошу доступ к документам и разрешение на использование копировальной машины. У меня появилась возможность передать американцам одесское досье.

Сашины брови подпрыгнули.

— Неужели?

Одесское досье — тщательно сконструированная приманка под названием «Электромагнитная передача биологической информации», в которой содержались статья А. Л. Иванова из «Международного журнала по парапсихологии» по слепому видению, перепечатанная стенограмма симпозиума об использовании катушек Теслы как устройств для наблюдения, тайная и полностью выдуманная речь Косыгина о важности парапсихологических исследований и материалы эксперимента

по телепатическому общению между Севастополем и двумя атомными подлодками с использованием передатчиков сверхнизких частот в качестве усилителей. Досье было неполным и даже несвязным. Скорее, обманка, которую любопытный резидент мог собрать по крупицам в надежде, что в итоге все сложится в полезную подсказку к тому, что задумали в верхах.

Но когда Таня передала тщательно отредактированную версию своего разговора с Гейбом в галерее, ее поразило, насколько резко Быковский оборвал Сашин восторг:

— Я категорически запрещаю: ни один документ не покинет это здание. О дисциплине здесь явно забыли. Зачем нам сдавать столь ценную информацию врагам?

Таня почтительно склонила голову.

— При всем уважении, генерал, досье представляет собой чушь. Наживку. Наполовину фальшивку, наполовину — работы сумасшедших. Но если мы передадим это в руки американской разведки, одесское досье вынудит их потратить миллионы долларов на собственные парапсихологические исследования.

Саша добавил:

— Москва-Центр одобрил идею. Мы готовы действовать.

— Для вас Москва-Центр — это я. Так что нет, Москва против.

— Тогда… мне оставить американца? — спросила Таня.

Быковский явно решил, что придумал умный ход:

— Вы всегда можете его соблазнить.

У Тани побелели губы.

— Я не…

— Мы неплохо начали, — сказал Саша, хлопнув в ладоши, — и я верю, что мы еще хорошо поработаем вместе. Первым делом мне нужен от вас, товарищ Морозова, печатный отчет о контакте с сотрудником враждебной разведки. Жду его у себя на столе к обеду. В трех экземплярах, пожалуйста.

На написание отчета у Тани ушло все утро. Когда она принесла рукопись машинистке, то обнаружила, что генерал потратил это время на запугивание сотрудников канцелярии. Быковский был из тех, кому нравилось менять правила, не слишком углубляясь в их смысл. Для начала он объявил машинисткам, что им больше нельзя работать под копирку. Затем приказал делопроизводителям объединять отдельные документы в групповые досье «по факторам сходства», что бы это ни значило. И наконец, все бумаги моментально становились секретными, в том числе пустые анкеты. Поэтому доступ ко всем печатным материалам получали только сотрудники разведки и их начальство. По сути, это означало, что никто из канцелярии не имел права работать с тем, что они печатали или сортировали. В довершение всего к Тане подошла машинистка Екатерина и, глотая слезы, взмолилась:

— Прошу, товарищ. Скажите, что это какая-то шутка.

— Успокойтесь и делайте, что можете. Скоро все встанет на свои места, — солгала Таня. Она сделала самое мужественное лицо, какое только было в ее арсенале. — Между тем, пока нет копирки, боюсь, вам придется напечатать это четырежды. Материалы нужны мне к полудню, так что прошу заняться этим немедленно.

— Но… четыре экземпляра!

— Не у вас одной проблемы, товарищ.

***

К полному изумлению Тани, отчет и три отпечатанных копии были готовы вовремя, несмотря на полную неразбериху. Наверное, машинистки ее все же любили, хотя их поведение прежде свидетельствовало об обратном.