Ведьма, пришедшая с холода (сборник)
Шрифт:
Это было самое короткое рукопожатие. Максим смял бумажку в кулаке. Отдернул руку. Прежде чем его охрана — широкоплечие громилы, затаившиеся по периметру комнаты, — дала ему знак отойти.
— Поздравляю, у вас отличные навыки пропаганды, — заявил Максим, — уверен, все, что написано на этих листках, — ложь, и все же вы очень складно рассказываете.
— Уверяю, мы привержены международному делу сельскохозяйственной помощи…
— Пф. — Максим засунул руки в карманы. — На словах одно. А по факту, мистер Томс, все совсем иначе.
Максим
Дело сделано. Максим получил инструкции.
Когда приветственная встреча закончилась, им пришлось проталкиваться к выходу в переполненном фойе, где толпились участники конференции.
— Уже уходите, джентльмены? — спросил Алистер Уинтроп, преграждая им путь к дверям. Джош задержал дыхание, улыбнулся, но старался не смотреть прямо на Алистера. У красных везде соглядатаи.
Гейб пожал плечами.
— Да, знаете, на работу надо. Увидимся сегодня на вечеринке?
Глаза Алистера блеснули в свете люстры, когда он взглянул на Джоша.
— Ни за что бы ее не пропустил.
— Тогда увидимся, Уинтроп, — проговорил Джош.
И выполнил второй успешный трюк кистью руки за день: пальцы соприкоснулись, тепло, защищенное от всего мира бурлящей толпой, вспыхнуло и исчезло.
Все шло точно по плану.
***
Гейб стоял, прислонившись к цементной колонне на грузовой площадке посольства, пока грузовик медленно подъезжал задом. И по мере того как автомобиль приближался, в мозг Гейба все глубже ввинчивался шуруп. Безбилетник был явно — и по понятным причинам — не в духе. Гейб от него не отставал.
— Проворачивал когда-нибудь такое прежде? — спросил его Дом, стряхивая пепел с сигары.
Гейб сжал губы.
— Не могу похвастаться.
Дом фыркнул.
— Тебя ждет сюрприз, приятель. Такая работа — особое искусство. Это как… магия. Волшебство. Чуешь?
Локтем он пихнул Гейба под ребра.
— Стоп, — крикнул Доминик водителю. — Дальше не надо.
Грузовик остановился, и Дом ждал, покуривая и улыбаясь, пока рабочие открывали кузов. Внутри машина от днища до потолка оказалась уставлена коробками со средствами женской гигиены, и рабочие хватали коробки и сбрасывали их вниз.
Гейб старался казаться нейтральным. Но чувствовал, как безбилетник наигрывал неприятный простенький аккорд, реагируя на элементы поблизости. Кровь — да, Гейб ожидал ее. Вода холодом отдавалась в задней стенке его гортани. И что это за тошнотворное ощущение… Огонь? Сухой, горький вкус, будто пепел пристал к языку.
Рабочие закончили спускать передние коробки и открыли настоящий груз — тяжелый металлический контейнер. Размером с гроб. Вытащили его на площадку и со зловещим лязгом поставили на тележку.
Дом широко, плотоядно улыбнулся и вновь пихнул Гейба локтем.
— Подпишите, пожалуйста, — сказал рабочий, поднеся к ним планшет. Передача на хранение. Все так формально и бюрократично в этом мрачном деле, которое они
Дом накарябал свою подпись и вернул планшет. Безбилетник вовсю бренчал, но Гейб не мог его успокоить. Хотя бы в это дело не вовлечена магия. По крайней мере, пока.
Гейб держал двери, а Дом направил тележку в недра посольства.
— Теперь, — объявил он, — начинается самое интересное.
***
Голубая пелена сумерек спускалась на улицы Праги. Первый день конференции в гостинице «Интернациональ» подошел к концу, жучки, которые установили Надя с Таней, не сообщали ничего, кроме болтовни подвыпивших мужчин, собирающихся выйти в город.
Наде требовалось удостовериться, что никто не готовится к чему-то большему.
Таня права. Американцев интересует конференция. Только неясно почему. Надеются завербовать новых агентов? Разумное предположение: хотя сопровождающие от КГБ внимательно следили, гораздо проще подойти к потенциальным заговорщикам здесь, в Европе, чем в Москве или в Архангельске. И все же друзья с Запада пока держались в стороне, как бы это ни раздражало. Информационная секция с жалкой раздачей пропагандистских листочков, которую она посетила, едва ли стоила усилий.
Однако, подумала Надя, есть еще дипломатические вечеринки. Надя всегда блистала на них: она говорила на западном языке джаза, бокса и холодного, мертвого консюмеризма. Но сегодня эта задача досталась Тане. Этим вечером Надю ждет восторг охоты другого рода.
— Будете еще кофе? — спросила официантка на неуверенном русском.
Надя перевела взгляд от окна у своего места в кафе, улыбнулась. Официантка — хорошенькая брюнетка, слегка испуганная, но это обычная реакция людей, не приветствовавших танки, на звуки родной русской речи в Праге. Видимо, одна из поклонниц Дубчека. Жаль. Тем не менее Надя одарила ее ясной улыбкой и склонилась над чашкой.
— Вы превосходно варите кофе. Научились этому в Париже? Или в Риме?
Бледные щеки официантки зарделись, она сложила руки на переднике.
— О нет, я никогда не была за пределами Чехии — ну, за пределами Советской Республики.
«Умничка, — подумала Надя. — Быстро учишься». Она опустила ресницы и взглянула на девушку из-под них.
— Что ж, он чудесен. С удовольствием выпью еще.
Когда официантка вернулась, Надя указала на пустой стул напротив.
— Прошу. Присядьте. Вы сейчас вроде бы свободны.
Рот девушки изогнулся, она оглянулась на кассу, но ее шеф был занят поеданием раннего ужина.
— Думаю, беды не будет.
Надя сложила губы трубочкой, чтобы подуть на кофе, затем положила руку на стол перед собой, поближе к девушке.
— А в кафе напротив тот еще аншлаг, верно?
Официантка кивнула.
— Какая-то научная конференция, кажется. Слышала, как они болтали, когда заглянули на обед.
«Большая умница». Надя вытянула под столом ноги, и, когда ее ботинки коснулись ног девушки, та не отдернула их.