Ведьма с проспекта Большевиков
Шрифт:
Потом по записке проезжает машина. В машине едут Маша и Зоя.
Зоя. По-моему, твой мелькнул. Вон, за киоском…
Маша. Глюк это, а не Кулагин. Он сейчас за станком…
У Ведьмы. Зоя остаётся сидеть в гостиной, Машу Ведьма уводит в другую комнату — но не ту, где был Кулагин.
Ведьма всё
Ведьма. Что вы там принесли?
Маша. Вот…
Маша достаёт из сумочки круглые серебряные часы-луковицу на цепочке.
Маша. Это у Вити ещё от деда, они не ходят, но он…
Ведьма. Понятно, понятно…
Ведьма кладёт часы на ладонь, сверху гладит другой. Смотрит вверх.
Ведьма. Нет, дорогуша, никакой у тебя разлучницы-соперницы нет, ты сама себе соперница. Легче бы было, если б она была, ну да ладно… Это спрячь обратно… Кровь из вены у тебя брали?
Маша. Брали…
Ведьма. Закатывай рукав.
Маша. Ой, я…
Ведьма. Не бойся, ничего не почувствуешь.
Ведьма набирает кровь в небольшой шприц, потом Вещь приносит бокал, в который Маша плюёт.
Ведьма. А ты боялась… Зайдёшь сегодня часов в семь, отдам тебе порошочек. Его надо будет в питьё твоему благоверному насыпать — сегодня или в крайнем разе завтра. Ни в коем случае только не в горячее — в холодное или тёплое. Пиво, вино подойдёт, водка — хуже. Вот, собственно, и всё. А потом, можно и на следующий день, ты должна будешь устроить ему какую-то хорошую встряску, чтобы он после думал: так вот из-за чего всё переменилось! Если встряски не будет, если ему умом не за что зацепиться — мозги могут поехать. Придумай что-нибудь получше, чего он не ожидает и чего никогда не было. Вон, пусть подруга чего-нибудь подскажет, она умная.
Маша. Я поняла. Сегодня или завтра насыпать в питьё, холодное или чуть тёплое…
Ведьма. Да, забыла сказать — ты и сама можешь это отхлебнуть, ничего плохого не случится.
Маша. Это хорошо. А потом устроить ему что-то приятное и запоминающееся.
Маша задумывается, даже мрачнеет.
Ведьма. Ну, подари ему что-нибудь. Есть у него какие-нибудь слабости?
Маша. Слабость одна есть… Я знаю! Я подарю…
Маша в
Квартира Ведьмы.
Вещь в полутьме тупо растирает в ступке какие-то зёрна и листья. Её руки, лицо, глаза. Тупая ритмичная музыка, подходящая скорее для порнофильма. За её спиной, далеко, открывается и закрывается дверь, не в фокусе — чьи-то силуэты. Неразборчивая речь. Вещь продолжает свою работу.
Вечер. Квартира Кулагиных. Маша одна. Нервничает. Звук ключа в замке, Маша идёт встречать. Входит Кулагин, возбуждённый, весёлый, с ссадиной на скуле и с полуоторванным рукавом плаща.
Маша. О, господи, Кулагин! Что с тобой? Тебя избили? Тебе больно?
Кулагин (смеётся). Я сильно похож на избитого? Мелкое шакальё, трусы. У них не было ни шанса…
Чмокает Машу в щёку, сдирает с себя плащ и идёт умываться.
Маша в остолбенении.
Кулагин (выходя из ванной с полотенцем, прижатым к скуле). И знаешь, Машка, я тут подумал: чего мы друг друга мучаем? Давай разойдёмся. Ты же видишь — всё кончилось.
Маша судорожно вздыхает.
Маша. Хорошо. Только… давай не сразу рвать. Поживём порознь, отдохнём. Могу снять тебе квартирку…
Кулагин. Не надо. Устроюсь сам. Не волнуйся.
Звонит Машин мобильник. Она подносит его к уху.
Маша. Да… (Долго слушает). Хорошо. Спасибо… (Поворачивается к Кулагину). Это по поводу Лики. Ей сделали аборт. Всё в порядке, она спит.
Кулагин на секунду теряет дар речи. Ловит ртом воздух.
Кулагин. Ну ни хрена же себе! Почему ты мне ничего не говорила?!
Маша. Да потому что Лика первым делом заорала: «Отцу ни слова!» Да и что бы ты стал делать? Отругал бы её? Посоветовал бы что-нибудь? А чего там советовать — нельзя было Личке рожать… ну, по разным соображениям. Просто не от кого там рожать… уж поверь мне.
Кулагин валится в кресло.
Кулагин. И всё равно это свинство.
Маша. Ну, свинство… ай, что теперь говорить, Витя, что сделано, то сделано. Ну, прости, что не посоветовались, только ведь на результат-то это никак не повлияло бы…