Ведьма с проспекта Большевиков

Андронати Ирина Сергеевна

Вероника мотает головой. Пытается что-то сказать, но не издаёт ни звука. Хватает со стола карандаш, листок бумаги, начинает писать, но не может: руку сводит судорогой. Пытается ещё раз, ещё — рвёт бумагу, роняет карандаш, беззвучно плачет.

Маша. И потом — мама же там будет с тобой. Ты сама говорила, что мама для тебя хочет только хорошего…

Мать Вероники (тяжело встаёт, кладёт руку девочке на плечо). Пойдём, пойдём. Не будем донимать занятых людей, у них таких, как мы,

больше тыщи…

Вероника хватает Машу за руку, прижимается к ней. Маша гладит её по голове, потом легонько подталкивает к матери. Вероника идёт. В дверях оглядывается в последний раз. У неё глаза человека, которого ведут на заклание.

Квартира Ведьмы.

Вещь возится в тёмном уголке, где у нее крохотный тайничок. На этот раз мы видим гребешок, колечко, маленькие часы, что-то ещё. И несколько фотографий. Она их рассматривает — и по лицу видно, что пытается что-то вспомнить. Но самих фотографий мы пока не видим.

Зато камера сквозь зрачок Вещи проникает в её память. Глубокий-глубокий колодец, на дне которого — та захламлённая комнатка, в которую приходили Маша и милиционерша. За столом сидит мать, перед ней лист чертёжной бумаги, покрытый каллиграфическим текстом, горит свеча, на блюде лежат горкой яблоки. Мать держит в одной руке стилет с резной деревянной рукоятью, другую руку положила на яблоко. Нараспев читает с листа.

Вероника сидит по-турецки на полу на сложенном в несколько раз одеяле, на голове наушники, рядом магнитофон, в руках книга. Она учит английский.

Мать. Отин энтар сон, ладо ноче ай салир. Хасиа ми ё дасир пасо! (протыкает яблоко стилетом; ничего не меняется)

Вероника. Hold us secure behind the gates

Of saving flesh and bone…

Мать. Замолчи! Из-за твоей болтовни ничего не получается!

Вероника (смотрит на нее, кивает, но всё равно продолжает, только тише):

— Let we should dream what Dream awaits The Soul escaped alone.

Мать. Заткнись!!! (Бьёт ладонью по яблоку, и яблоко разлетается на кусочки).

Свеча гаснет. Вероника замолкает, будто ей вбили в рот кляп. Она ещё какое-то время шевелит губами, потом подносит руки ко рту, ощупывает лицо. Вскакивает, кричит — но её абсолютно не слышно. Начинает кашлять, сгибается пополам, но всё равно и при кашле почти ничего не слышно — просто посвистывает воздух, как из проколотого мяча.

И — потрясённое, а затем торжествующее лицо Ведьмы.

Кулагин деловито

идёт на работу. Проходя мимо Колиного дома, останавливается, смотрит. Такое впечатление, что он что-то забыл. Очень растерянное лицо; трёт лоб. Пожимает плечами. Идёт вроде бы дальше, но оказывается стоящим перед дверью парадной. Поворачивается, идёт обратно — и вдруг под ногами ступеньки. Останавливается перед Колиной дверью, звонит. Но вместо Колиной открывается ведьмина шикарная дверь.

Вещь сидит, скорчившись, в своем тёмном углу. Перед ней клочок бумаги, и на нём она с трудом, держа карандаш двумя руками, пытается вывести корявые буквы. Получается: НЕ ПРИХОДИ БО…

Ведьма зовёт её. Вещь вскакивает, почти бежит к хозяйке. Проходя через прихожую, суёт клочок бумаги в карман висящего на вешалке плаща Кулагина.

Комната Ведьмы.

Кулагин сидит на странном стуле, напоминающим стилизованную карусельную лошадку: четыре ножки, брус, низкая спинка, впереди, надетый на колышек, чей-то рогатый череп. Кулагин крепко держится за рога. Ведьма (в тёмном с вышитым орнаментом плаще и широкой кожаной ленте, обхватывающей лоб; чёрные волосы распущены) стоит сзади, в руках у неё соединённые треугольником барабанчики из тыкв. Кончиками пальцев она извлекает из них негромкий шуршащий звук.

Вещь, подчиняясь короткому приказу Ведьмы, приносит чётный деревянный резной поднос, на котором стоит горящая каменная лампада и лежит небольшой обсидиановый нож. Ведьма берёт нож, обмахивает Кулагина лезвием — как бы разрезая паутину, которой он окутан. Потом Вещь встаёт на колени, держа поднос над собой. Ведьма кончиком ножа чертит на её скальпе какие-то знаки, бормочет заклинания. Проводит рукой по голове Кулагина, в её пальцах остаются несколько волосков. Их она сжигает в пламени лампадки. Кладёт нож на поднос.

Ведьма (Вещи, небрежно). Брысь.

Вещь исчезает. Ведьма проводит рукой перед лицом Кулагина, и тот приходит в себя.

Ведьма. Вот и всё. Ты свободен, иди.

Кулагин. Я…

Ведьма. Потом. Всё будет потом.

Она улыбается.

Кулагин идёт по улице. Налетает ветер, начинает идти дождь — прямо в лицо. Кулагин вытаскивает из кармана носовой платок, вытирает лицо. Записка вываливается, её несёт ветром, прилепляет к мокрому асфальту. «НЕ ПРИХОДИ БО…» Кулагин этого не замечает.