Ведьма

Вилар Симона

Теперь духи и лесные существа стали славословить Китовраса, желая ему новых сил и долголетия, пока стоявшая тут же Малфрида не спросила, известно ли ему, что и ныне в городах встречаются люди, проповедующие новую веру. И вроде бы ее слова прозвучали тихо в гомонящей толпе, но Китоврас их все же разобрал, даже на дыбы поднялся, заржал оглушительно.

— Неужто смертные и сюда придут со своей верой в Единого? Неужто погибнет все?

Ему никто не мог ответить. Духи испуганно переглядывались, притихли ошеломленно. Но тут вперед выступила красногрудая баба и сказала, что, пока есть Навьина Роща, смертным сюда никогда не

попасть, а значит, они могут схорониться тут.

— Так что бояться нам пока нечего. Разве только гибели от стрелы Перуна-Громовержца, — указала говорившая на потемневшее грозовое небо с проблесками молний. — Глядите! Али вы, глупые, не видите, что уже первые капли шлепают по листьям, а рокот раздается прямо над головой? Перун, конечно, несет нам силу, но его огненные стрелы никого не щадят.

Конца ее речи уже никто не слушал. Сразу все пришло в движение, все заметалось, стало разбегаться, прятаться. Китоврас. так и пошел, переходя с рыси на галоп, пара мавок почти взлетела ему на спину, уносясь прочь. Русалки стремительно погружались в воду, пушевики застывали, как коряги, лесовики и кии киморы спешили укрыться под деревьями. Так торопились, что даже оттолкнули Малка, но он и не заметил, так как во все глаза, смотрел, как спешила прочь странная молодица. Свистнула —: и рядом тотчас оказалась большая ступа, она вскочила в нее с невиданной прытью, понеслась прочь, отмахиваясь от остальной нелюди метлой. И прямо на глазах волхва стала меняться: скрючилась, космы седые по ветру полетели. Юноша даже ахнул. Оказывается, он сегодня был рядом со страшной ведьмой-людоедкой Ягой, которую и волхвы-кудесники побаивались.

Из оцепенения его вывел раздавшийся почти над головой раскат грома. А потом дождь полил как из ведра — шумливый, стремительный, стирая за стеной воды очертания предметов. Где-то в стороне взволнованно заржал Индрик-зверь, мелькнул светлой тенью, а потом прямо грудью ударился оземь, исчез, словно и не было его тут. Как раз вовремя, так как туда, где он только что находился, с силой ударила ослепительная молния. Малк ощутил, как пахнуло жаром, закричал перепуганно, но крик его потонул в новом страшном раскате грома.

Волхв сам был готов бежать, но неожиданно замер, заметив совсем рядом Малфриду. Ведьма стояла, протянув к небу руки ладонями вверх, ее рыжие волосы метались под порывами ветра, а сама она хохотала. Но уже без прежнего заразительного веселья, а с каким-то торжеством. Малку даже показалось, что следующая молния угодила прямо в нее, но тут же отскочила, словно отраженная, отлетела светлым пламенем к стоявшей неподалеку ели, и та занялась, шипя трескучим пламенем под проливным дождем. Малфрида же хохотала.

У Малка волосы зашевелились на голове, до того жуткой показалась ему прежняя воспитанница. Он смотрел на нее, боясь пошевелиться. И когда Малфрида опустила руки и поглядела на него, он невольно сделал старинный охраняющий от злых сил знак. Ибо его ужаснули глаза ведьмы, светящиеся странным желтым светом, с узкими, как у филина, зрачками.

— Здесь этот знак не поможет, Малк, — необычным рокочущим голосом сказала Малфрида. — К тому же Перун мне сейчас такую силу дал, что меня ничем не проймешь.

И вновь торжествующе засмеялась.

Дождь все лил, но грохот на небе уже удалялся. Волхв и ведьма стояли друг против друга, глядели не отрываясь.

— Зря ты людской знак сделал, Малк, —

уже спокойнее сказала Малфрида. — В Навьиной Роще он теряет свою силу. Но если бы рядом был кто-то из здешних обитателей, тебе не поздоровилось бы. Хорошо, что их гроза разогнала. Все они, как бы ни чтили Громовержца, знают, что, когда он кидает свои огненные стрелы, им больше других достается. Вот и спешат спрятаться оттого, кого сегодня чествовали, от кого сил для чародейства получили.

— А ты? — побелевшими губами спросил юноша.

Вода заливала ему глаза, но он видел ведьму отчетливо, как видел и ее мерцающие желтые очи.

— Что я? Я сродни этой стихии. Она меня кормит, мощью наполняет. Да и не тронет меня Перун. Я ведь почти человек, а людей он любит. Хотя и презирает. Ладно. Как я поняла, ты явился за мной? Эх, жаль! Славненько мне тут жилось. Век бы так. Да сама понимаю, что нельзя. Ну, каков наказ твой?

— Наказ… Да, наказ. Но не мой, а тех, кто меня послал. А велели они передать, что пришло время твою силу в дело пустить. В мир смертных надо тебе возвращаться.

Малк говорил это, невольно горячась. Может, его задело то, что Малфриде не хотелось уходить отсюда, что не со всеми еще успела налюбиться-натешиться его ведьма. Ведь Малк считал, что и он приложил руку к тому, чтобы она стала такой, какой была сейчас. Хотя такая она была ему менее мила, чем та девушка, с которой он вел долгие разговоры при свете лучины, та молодая беременная женщина, которая плакала у него на плече, страшась за будущее своего дитя.

Малк резко тряхнул головой, разбрызгивая капли дождя. Испугался, что Малфрида услышит его мысли, как он слышал ее. А мысли ее были обрывочными, путаными: то грустными, то задорными, то какими-то темными, нехорошими, радостными, оттого что в ней теперь столько силы и будет возможность ее применить.

— Ладно, пора уходить, — с нарочитой строгостью вымолвил молодой волхв. Вытер ладонью лицо, поежился, так как после дождя похолодало. — Слушай, Малфрида, где тут можно от дождя укрыться да потолковать маленько?

— Где? А ну полетели! Клади мне руки на плечи.

Она приблизилась, и Малк, смущаясь и медля, все же положил ладони ей на плечи. Плечи ведьмы были очень теплыми, впору подумать, что у нее жар. Но тут Малк отвлекся, потому что ему показалось… Да, на самом деле ноги его оторвались от земли, и он только крепче обхватил ведьму, чувствуя с легким головокружением, как они плывут по воздуху, несутся на локоть над землей, все быстрее и быстрее.

Ведьма же, набирая скорость, хохотала.

— Ох, любо, любо! От грозы во мне такие силы просыпаются!

Малк невольно зажмурился, так быстро мелькали мимо стволы деревьев, проносились кусты, порой задевая ветками и обдавая веером брызг. Смех Малфриды, головокружение, ощущение ее силы — мощной, словно у понесшей вскачь кобылицы, все это путало мысли волхва, и он только цеплялся за ее плечи, слыша ее раскатистый громкий хохот.

Наконец ведьма остановилась. Малк же только почувствовал, как задел ногами землю, невольно разжал руки и едва успел подставить ладони, а то бы и лицо о землю разбил. Потряс головой, приходя в себя. Н-да, ну и ученица у него! От такой впору держаться подальше. И опять с какой-то тоской он вспомнил темноглазую девушку, поверявшую ему свои секреты в курной избушке в лесной глухомани, когда вокруг только рычали звери да шумел лес…