Ведьма

Багдерина Светлана Анатольевна

— Бей ведьму!!!..

Одновременно с этим в прижавшуюся к воротам женщину полетел камень. Но в то же мгновение, прежде чем толпа успела решить, что ей делать, из ворот выскочила маленькая фурия и вихрем набросилась на белобрысого.

Сбив врага

на землю, она, вопя что-то дикое и несвязное, принялась неистово молотить его руками и ногами, кусать, царапать, пинать, понимая, что умирает, что невозможно выжить после того, как эта проклятая ледяная штука разорвала тебя изнутри, после того, как голос ведьмы бешено выкрикивал у нее в голове приказы, сводя с ума, разрывая мозг… Но одновременно маленьким краешком души, который еще оставался Ануш, той Ануш Саратон, что пришла из Перевозной с мамой неделю назад, она сознавала, рушась в пропасть беспамятства и тьмы, что ни одна месть, совершенная посредством магии, не принесла ей такого наслаждения, как эта безумная, нелепая, обреченная атака. И даже хлынувший сплошной стеной ливень не смог охладить ее исступление.

Только с помощью трех мужчин мать смогла оторвать дочку от панически завывающего белобрысого. Впрочем, под слоем грязи и крови цвет его волос было уже не разобрать.

— Вот ведьма… — дивясь такой свирепости в крошечном худеньком тельце, уважительно хмыкнул кузнец и обернулся на мать Ануш, конфузливо пряча глаза: — Куда отнести, хозяйка? И ты это… не гляди на меня так… Когда твой старшой чуть к Радетелю в гости не отправился… начнешь на кого попало

что ни попадя думать… Извини…

* * *

— …Ай, да молодец! Ай, да умница!..

Голос незнакомой старушки ворвался в сознание Ануш неожиданно, словно толстая стена, отделяющая ее от мира, вдруг рухнула беззвучно.

— Ма…ма?.. — прошептали обветренные губы.

— Тут мама твоя, тут, с работки вернулась как раз… Эй, Уна, давай бегом сюда, девчонушка наша в себя пришла! Это ж надо так десятилетнего мужика отделать — три часа его зашивала-перевязывала! И кто? Пигалица! Глазки-васильки, реснички-лепестки… Горний дух, а не ребенок!

В сенях застучали торопливые шаги, и дверь комнаты распахнулась, впуская маму с тарелкой чего-то ароматного и горячего.

Ануш раздула ноздри, сглотнула голодную слюну… и вдруг вспомнила.

Вспомнила всё — и рука ее поползла на грудь и зашарила, ища… и не находя.

— Что-то потеряла, девонька? — ласково проворковала лечуха.

— Штучку… на цепочке…

Круглое, в добрых морщинках лицо старушки погрустнело в сочувствии:

— На улице затерялась, наверное. Цепочка, поди, разорвалась — и поминай, как звали. Народу-то вон сколько собиралось… К рукам прибрал кто-нибудь, не иначе. Жалко сильно?

— Нет… — улыбнулась и покачала головой Ануш. — Нисколько… Так ей и надо…