Ведьмин час
Шрифт:
– Долго думала? – мрачно осведомился Свят.
– Всю дорогу, мозгов-то у меня почти нет.
Гореслав остановился напротив одной из изб, оттуда сразу же выскочила раскрасневшаяся женщина и кинулась отпирать калитку. Она причитала, бормотала что-то бессвязное; Светозарный терпеливо ждал, пока словесный поток иссякнет.
– Слава богу, прибыли! – Женщина разве что в ноги Гореславу не упала. – Заждались. Думали, затерялось письмо, остался зов неуслышанным.
– Не остался, – ответил ей наставник. – Веди.
Варна прошла в дом
– Чур, чур, чур! – прошипела она. – Сглазишь!
Закатив глаза, Варна вошла в крошечную комнатку, Свят толкнул ее в спину, но проходить дальше было некуда – путь преградил Гореслав.
– …И не плачет, только хохочет, – горячо шептала хозяйка. – Двое детей у меня, не ведут себя так младенцы, не ведут! Чует мое сердце: привел муж с болота нечисть, ох, привел…
– Орать будет голосами птиц и животных, как ребенок будет орать, но вы не должны заходить сюда, – спокойно сказал Светозарный. – Войдешь – не видать тебе родного ребенка, понятно?
Варна отступила, пропуская побледневшую женщину. Все семейство поспешно собиралось и выходило из дома.
Гореслав сказал:
– Не уверен, но у нас подменыш. С ними вы дел еще не имели, так что слушайте внимательно. – Он вздохнул и затараторил: – Нечисть какая-то забрала настоящего ребенка, а на его место свое чадо подбросила. Если заставим его мать позвать, то будет шанс найти пропавшего, а если долго упираться станет – просто в печь его кинем.
– В печь? – пробормотала Варна. – Ребенка? А что, если это не подменыш?
– Тогда Господь примет его душу.
– И все?! – возмутилась она. – Но…
Свят больно ущипнул ее за бок, и она сжала зубы.
Гореслав отступил, позволяя им пройти. Они окружили колыбель, в которой лежал карапуз, на вид ему было не больше года. Варна еще помнила своих братьев в таком возрасте, и взгляд у них был совсем другой. Этот ребенок смотрел серьезно, не плакал, на личике застыло настороженное выражение.
Светозарный достал из-под плаща прут, одной рукой вынул ребенка из колыбели, перекинул через колено и задрал на нем одежку. Варна сжала кулаки.
– Бить собрался?
– Нет иного способа заставить подменыша мать позвать, – холодно ответил Гореслав и хлестко ударил ребенка по ягодицам.
Удивительно, но малыш не заплакал. Висел вниз головой, молчал, ни звука не издавал. На его месте Варна зашлась бы плачем, как и любой другой человеческий отпрыск. Свят подался вперед, с интересом глядя на истязание.
Прут свистел, рассекая воздух, и касался покрасневшей кожи, но ребенок продолжал молчать. Варне стало дурно – подменыш или нет, но видеть, как огромный мужчина такую кроху избивает, было выше ее сил.
– Смотри! – рявкнул Гореслав. – Придет время, и тебе самой придется
– Светозарные не имеют права отказываться. – Она пересилила себя и повернулась к нему.
– Второй закон Кодекса! – потребовал наставник.
– Нечисть не заслуживает жалости, – отчеканил Свят. – Не жалей тварь, а после помолись за ее бессмертную душу.
– Да только нет у них души. – Удар. – Любое существо, ставшее нечистью, навсегда рассталось с душой, и нет ей пути в Царствие Небесное. Лешие, колдуны, ведьмы – вся свора прислужников Зверя, все лишены души.
От этих слов Варну покоробило. Полтора года назад она в последний раз видела Рославу, и та не выглядела как человек, внутри которого нет божьей искры. Ведьма была испорчена, опорочена Зверем, но бездушна? Вряд ли.
Ребенок наконец заплакал. Даже не так – он зарыдал, заорал нечеловеческим голосом, начал извиваться. Гореслав жестом потребовал, чтобы Свят держал подменыша, пока сам он продолжает лупить его. На нежной коже выступила кровь, выносить это зрелище стало невозможно, но Варна стояла на месте, чувствуя, как ноги наливаются тяжестью.
Удар, удар, удар – хлесткий прут бил все сильнее. Гореслав морщился, дикий крик существа оглушал, но Светозарный не отступал. Даже Свят побледнел, увидев кровь. Он всего на мгновение разжал руки – и существо, проворно скатившись с колена Гореслава, уползло под лавку, забилось в угол и заголосило:
– Пошто обижаете, пошто-о-о?!
Варна похолодела от ужаса, перекошенное лицо Гореслава вызывало отвращение и тошноту. Он попытался достать подменыша, но тот, встав на четвереньки, быстро перебежал к другому углу.
– Пошто обижаете?! – снова выкрикнул он.
– Зови мать, тварь богомерзкая! – рявкнул Светозарный.
– Ма-а-тушку? – Существо хихикнуло. – Моя матушка вам не по зубам, ох, не по зубам!
Гореслав снял плащ, кивнул Святу, и они медленно двинулись к лавке. Варна сжала рукоять меча и, не отрывая взгляда от темного угла, приготовилась к бою. Когда наставник подал знак, она бездумно кинулась в лобовую атаку, подменыш захохотал, выскочил из укрытия и попытался сбежать, но Гореслав прыгнул на него и накрыл плащом. Поднялся пар, тварь заорала, забилась под освященной тканью, Светозарный подхватил ее и кинулся в большую комнату.
– Печь! – рявкнул он.
Свят открыл заслонку, в комнату рвануло пламя, Гореслав кинул подменыша в огонь вместе со своим плащом и, оттолкнув Свята, запер существо внутри. Какое-то время маленькие кулачки бились в заслонку, но вскоре все стихло. В избе запахло паленой плотью.
Они вышли из дома все вместе, бледная хозяйка кинулась к ним, но Светозарный жестом остановил ее, не позволив приблизиться. В ответ на вопрошающий взгляд он покачал головой. Женщина заплакала и кинулась к матери; старуха обняла ее, прижала к груди, начала причитать и гладить дочь по волосам.