Ведьмин огонь
Шрифт:
— Так, — кивнул он поразмыслив. И продолжил: — Спалили ту деревню на прошлой неделе. Всю. С постоялым двором вместе. Причем грамотно так спалили, мало кто жив остался, в трактире так вообще никто не уцелел. А за месяц перед тем дед с оказией отписал, что шнырял там один… Про мать мою спрашивал и про меня вынюхивал. И еще про тех трех лордиков, что заезжали к ним хрен знает сколько лет назад. Тогда он мне и имена их написал, хотя раньше все отмахивался. А тут забеспокоился, видать, и, выходит, не зря.
— Думаешь, это
— Возможно и так.
— Возможно, да, — согласилась Анетте. И уточнила, подумав: — Мстить собрался?
— Тю! С какой стати? Сам бы всех еще тогда попалил, если б мог. Ну, кроме деда, разве что.
— Выходит, за себя боишься? Думаешь, теперь на тебя нацелятся?
— А вот это в точку. Или, скажешь, нечего? Бояться?
— Не скажу. А скажу я другое: среди тех имен, которые дед тебе в письме назвал, не было ли имени лорда Велатри?
Парень выдохнул сквозь зубы и опасливо отодвинулся:
— Ведьма!
— Угу, а ты, прям, не ожидал, да? Но сейчас не в том дело. Просто знала я одного из их семейства, а у тебя морда очень характерная. Фамильная, я бы сказала...
И Анетте словно провалилась в тот день — последний ее день здесь, перед тем, как пришлось бежать и исчезнуть. Бал, вальс в саду, широкие плечи обтянутые синим мундиром с серебряным шитьем… И глаза… Точно такие, как у этого мальчишки. Совпадение? Очень и очень сомнительно. Ведь получается, проводил ее отсюда Велатри и… встретил тоже. Та же кровь. Так что не совпадение, конечно. Нет. Но вот какой в этом смысл?..
— Его знала? Того, что может быть моим отцом? — отвлек он ее от размышлений.
— А скажи-ка мне, юноша, который тут у вас сейчас год? — задумчиво поинтересовалась Анет, прежде чем ответить.
— Триста пятый от воцарения Отарнов, — парень постарался не показать, насколько ошарашен вопросом. И добавил, чуть подумав. — Это тебя моей пентаграммой так приложило?
— Не надейся, — отмахнулась та.
Но теперь удивление пришлось скрывать ей самой — почти пятьдесят лет! С того вечера здесь прошло, считай, полвека! А там, где она… пряталась — меньше пяти. С другой стороны, чему удивляться? И такое тоже бывает. И даже не такое…
— Нет, — встряхнулась Анетте, окончательно выныривая из воспоминаний. — Выходит, не отец. Скорее уж дед.
— Ведьма! — опять выдохнул Тибо, но уже совсем другим тоном. — Сколько ж тебе тогда лет?
— И зачем оно тебе? — Анетте склонила голову набок. — Неужто опять на «вы» переходить собрался?
— Не-а, — хмыкнул тот.
— Значит, лишняя информация.
— Лишнее что? — очень уж по актерски почесал он в затылке.
— Лишнее то! Дурака-то не валяй, — и вдруг посерьезнела: — Кстати, про информацию… А твой дед не написал, о тебе он тому нюхачу сказал или нет?
— Нет, конечно. Не тупой же совсем. Напел, что, мол, с побродяжкой
— Побродяжка? — Анетте удивилась. — А если тому любопытному в деревне кто другой про целителя сказал?
— Не-а. Не могли сказать. Он тогда и в самом деле на бродягу похож был. Заболел как раз.
— Заболел?
— Падучая у него. И не спит совсем. Сейчас получше стало, свыкся уже, а тогда прям хреново было. И выглядел он тоже хреново. Но я тебе ничего не говорил!
— Н-да… Хороший целитель у тебя в наставниках. Оригинальный прям. Зато про недоучку теперь все понятно.
— Не знаю уж, кем ты его сейчас обматерила, но вообще-то я ему обязан. Много чем.
— Н-да… — повторилась она.
А потом резко сменила тему:
— Так. Насколько я понимаю, моих догадок насчет твоего отца тебе мало будет? Доказательств захочешь?
— Правильно понимаешь. Ритуал мне нужен. Тот, что я сам не смог.
— Ладно. Раз обещала — сделаю. Но пока я здесь к нему все готовлю, ты, будь добр, сгоняй в одно место и принеси оттуда… кое-что. Я скажу, как найти и как вытащить.
— Это и будет моя помощь тебе?
— Совсем дурной? Или прикидываешься? Нет, разумеется. Туда я и сама сходила бы. Но чуть позже. Как стемнеет, — она с сомнением осмотрела свой красный плюшевый костюмчик со штанами в облип, который дома носила.
Парень хихикнул:
— Да уж. Представляю, как ты в этом пойдешь. Хоть днем, хоть ночью. У нас тут фонари имеются, между прочим.
— Что, экстравагантно для ваших?
— Понятия не имею насчет вот этого слова, но я тебя за черта принял как раз когда твои ноги красные и мохнатые углядел. И вот это вот, — ткнул он в мокрые тапки, — на копыта похоже, только тоже кудлатые.
— Думаешь, ваши и на костер могут за такой дресскод затащить? — Анетте с трудом удержалась, чтобы не повторить за мальчишкой жест с чесанием в затылке.
— Красиво ты, конечно, материшься, я такого даже от деда не слыхал, а уж он умел, да…
— Не суть, — оборвала она его.
— Как скажешь. Но, боюсь, за такую одежонку тебя здесь не костер ждет, а бордель. А сначала, как и положено, в смоле и перьях обваляют и по городу поводят.
— Это что б всем той радости перепало? — мысль Тибса была, увы, и ясна, и жизненна.
— Угу. Потому, думаю, одним днем не отделаешься — улиц тут хватает.
— Ладно, — встряхнулась она. — Значит, еще и плащом для меня озаботишься. Должно же у вас тут что-то такое найтись?
— Я?!
— Ты, да. Пока я буду озабочена ремонтом твоего художества, — и Анетте ткнула в рисунок на полу.
— Может, новую сделать, а? — опять полез он скрести затылок, демонстрируя полное понимание уровня своих способностей.
— Может, и так. В любом случае ты пока лучше делом займись.