Ведьмин род
Шрифт:
Времени почти не оставалось. Следовало ехать во Дворец Инквизиции среди ночи и вызывать людей… а ведь неплохо, что среди ночи. Если человека выдернуть из теплой кровати, поставить на ковер посреди холодного темного кабинета, собеседник будет податливее, мягче, нежнее… Да, и герцога это тоже касается. Особенно герцога. Другое дело, что полномочий вызывать к себе герцога у Великого Инквизитора нет, и ни один из предшественников Клавдия об этом даже не помышлял, традиция есть традиция…
Машина в Ридне преодолевала перевал, погодные карты показывали сильный снег. Ничего, сказал себе Клавдий,
Пока.
Телефонный звонок прозвучал в половине первого ночи. Руфус не спал; вот уже неделю он маялся бессонницей, задремывал в восемь, просыпался к полуночи и больше не смыкал глаз.
Он ждал звонка, держа телефон под рукой, но случайно выронил трубку, и пришлось тянуться за ней, вылезать из-под одеяла, а в комнате было прохладно – Руфус экономил на отоплении. Старая овчарка, дремавшая у кровати, постучала хвостом по полу, не открывая глаз.
– Да погибнет скверна, – сказали в трубке. – Есть новости, патрон. Эгле Север совершила «ведьмин самострел».
Его рука с телефоном дрогнула. Еще чуть-чуть – и пришлось бы разыскивать трубку второй раз. Но Руфус из Ридны умел обуздывать эмоции.
– Она нужна мне живой, – сказал, натягивая плед поверх одеяла. – Никаких несчастных случаев при задержании.
– Да, патрон. Но, видите ли, это еще не все новости…
Овчарка вздохнула, будто кому-то сочувствуя, и растянулась на лежанке, раскинув тяжелые лапы.
Часть вторая
Колеса подминали глубокий снег, фары освещали белую гладь и отражались в миллионах острых граней. Печка работала на полную мощность, но Эгле все равно было холодно.
Мартин первым нарушил молчание:
– Теперь нам так просто в Альтицу не сбежать.
– В какую Альтицу, если он сказал в Вижну?!
– Эгле. – Мартин не смотрел на нее. – Надо поговорить.
– О чем? Ты думаешь, что Клавдий…
Она сделала паузу, но Мартин молчал.
– Но это безумие. – Эгле натянуто улыбнулась. – Во-первых, чисто технически мы обязаны подчиняться… Во-вторых, я ему доверяю, он мой… друг.
Мартин сокрушенно покачал головой, будто удивляясь ее наивности.
– Он явно знает что-то, чего не знаем мы, – сказала Эгле, на ходу подбирая аргументы. – Он все правильно делает. Он… видимо, что-то уже придумал, он понимает, как лучше…
Мартин молчал, играя желваками.
Никас Чайка долгие годы служил клерком при Дворце Инквизиции в Вижне, был уважаемым человеком и благоразумно держался подальше от оперативной работы. Больше того – господин Чайка панически боялся ведьм, зато был хорош как делопроизводитель, исполнителен, аккуратен и имел, между прочим, доступ к засекреченным документам.
Никогда прежде его не поднимали звонком среди ночи и не приказывали немедленно – по тревоге – явиться в кабинет Великого Инквизитора. Естественно, бедняга немного нервничал. Накануне он пил пиво с друзьями – запах страха пополам с алкоголем заставил Клавдия включить вытяжку
– Господин Чайка, как вам платят люди герцога? В конверте – или прямо на счет?
Клавдий по-отечески улыбался; клерк, сейчас стоящий перед ним, не так давно оформлял для архива стенограмму встречи Мартина с сотрудниками в Ридне. Той памятной встречи, на которой новый куратор представил своим людям инициированную ведьму.
Чайка мигнул. Помолчал секунду. Перевел дыхание, как понял Клавдий, с облегчением:
– Я… прошу прощения, патрон. Я не могу комментировать… ваши слова. Поскольку… мне выражено недоверие… Я вынужден подать в отставку.
Они обещали ему запасной аэродром, подумал Клавдий. И хорошее пособие. И безбедную старость. Для него отставка – вожделенный приз, он так боится ведьм, что готов бежать из Инквизиции, как только приоткроется лазейка.
– Никас, здесь ведь не кабак, и вас наняли не вышибалой, – сказал он с сожалением. – Вышибала бы уволился легко. Но вы предали Инквизицию, а это организация с богатой историей.
Чайка перестал улыбаться. Снова мигнул, несколько раз подряд.
– Но… трудовое законодательство, патрон. Я ведь не… руководящее лицо и не оперативник…
– Идемте. – Клавдий встал. – Я вам кое-что покажу.
Его спокойная будничная уверенность вывела Чайку вслед за ним из кабинета и провела несколько метров по коридору, потом клерк остановился:
– Патрон, но… куда мы идем?!
Клавдий посмотрел на охранника в нише коридора. Это был немолодой человек, всю жизнь проработавший на низкой должности, Клавдий видел его на посту четырежды в неделю и всякий раз кивал, здороваясь и прощаясь, прекрасно зная драматическую историю его жизни и не допуская ни намека на высокомерие. Охранник поймал его взгляд и мгновенно оказался рядом:
– Да, патрон?
– Мы с господином Чайкой идем в подвал, – сказал Клавдий. – В блок четыре. Проводите нас, пожалуйста, и сообщите коллегам внизу, что мы там сейчас будем.
– Но… – пробормотал Никас Чайка. – Патрон, нет, я умоляю!
Блок четыре был новым, как для Клавдия, ну что такое двадцать лет, в самом деле. Блок строился, чтобы содержать особо опасных ведьм, не заковывая в колодки, давая в заточении относительный комфорт – и надежно предотвращая побег. Глубочайший подвал, бункер, инквизиторские знаки на стенах, активируемые снаружи при необходимости. Решетчатый люк сверху. Бетонные перекрытия. Сейчас в бункере сидела одна из тех, кого поймали уже после «ведьминой ночи», и была она, по всей видимости, обречена, потому что мораторий на смертную казнь для ведьм давно не действовал.
Воин-ведьма, колодец пятьдесят семь. Она почуяла его на входе – но и Никаса Чайку она почуяла тоже. Непонятно, что было сильнее – дискомфорт от присутствия Клавдия или азарт от чужого страха.
Охранник встал у входа, благоразумно далеко, ни во что не вмешиваясь.
– Вы забыли, что такое Инквизиция, Никас. Вы забыли, чему служите. И от кого защищаете. Подойдите ближе. Посмотрите.
Учитывая панический страх этого человека перед ведьмами, реакцию можно было предугадать. Господин Чайка замер на месте: