Ведьмина деревня
Шрифт:
Да и что она здесь целыми днями делать будет? Зима впереди, вечера тёмные, ночи длинные. Так хоть на работу и учёбу отвлечься можно. А здесь скука вечная да теснота. Но потом вспомнила, как тяжело ей было на работе в последнее время, как ноги подкашивались да в голове мутнело.
«Если я сейчас всё брошу, как же я потом жить буду? Ни образования, ни работы, ни дома. Здесь я ничего не заработаю, а чем Танюшку кормить, во что одевать? И учиться ей надо… А Тимур без меня пропадёт. Не для того я свою жизнь изменила, чтобы сейчас без мужа остаться».
— Спасибо вам за всё, — сказала
— Твоя воля, — сказала Евдокия, поднялась и, попрощавшись, вышла из избы.
Степан сел на её место.
— Если твой муж согласится — переезжайте вместе, — неожиданно сказал он. — Я в другой дом уйду. Старики в соседнем доме недавно померли, в их избе могу пожить. Или Тимура туда поселим. Ему тоже помочь надо. Вы теперь одной нитью связаны.
— Не согласится он, — ответила Алёна, — не верит он во всё то, о чём с вами сейчас говорили.
— Раз не верит, пусть сидит один, — недовольно ответил мужчина, — ты ради него всё здоровье отдала, а он — не верит!
Девушка молчала. Она сама не до конца верила во всё, что происходило вокруг. Собираясь к лесным, она думала о них, как о своей последней надежде. Считала, что ей достаточно здесь появиться, и всё наладится. Ей дадут ответы на все вопросы, и вслед за этим жизнь нормализуется.
А на деле получилось, что никаких чудес не бывает. За всё в этой жизни надо платить, даже за то, что было совершено по незнанию.
«Волшебной «таблетки» от моих невзгод и болезней не будет, — с грустью поняла Алёна, — а на что я рассчитывала? Это ведь жизнь, а не сказка. Сказка в моей жизни даже не начиналась».
За окном тем временем стемнело. Алёна смотрела на отца, который сидел рядом и смотрел на неё.
— Проводи меня домой, — попросила девушка, — страшно мне одной идти, а ещё за Танюшкой надо. И Тимур скоро из мастерской вернётся.
— Сейчас пойдём, дочка, — ответил пожилой мужчина, — ты только о словах Евдокии помни. О себе тебе надо думать да о Танюшке. А за учёбу и работу не беспокойся. Главное тебе — поправиться, силы обрести, всё дурное, что тебя на тот свет тянет, сбросить. Потом и учёбу закончишь, и работу новую по специальности найдёшь. А если здоровья не будет — то ничего не будет. А за зиму будущую не беспокойся: у меня запасы сделаны, урожай хороший в этом году был. Плюс я всю жизнь на заводе отработал, денег скопил. Куда мне тратить: мне много не надо. Только недавно уволился — зрение подводить начало, не вижу, что делаю. Но я сторожем там устроился, езжу посменно. Вы теперь для меня с Танюшкой — самое главное. На вас и тратить буду.
— Тесно нам будет в одной комнате, — сказала Алёна, оглядывая папино жилище.
— Если только это тебя смущает, то я говорил, могу в соседней избе пожить, — ответил Степан.
— Неудобно мне, пап, тебя из дома выгонять, — проговорила девушка.
— А ты меня не выгоняешь, ты мне радость даёшь, — улыбнулся пожилой мужчина.
С этими словами они собрались и вышли на порог.
Вокруг была непроглядная темнота. Алёна отвыкла от такой тьмы, ведь в деревне и в областном центре всегда горели фонари или многочисленные окна домов. Здесь же слабый
Алёна поёжилась. После тёплого дома прохлада ноябрьского вечера казалась сырой и проникающей в каждую клеточку тела.
— Жаль, что ты без Танюшки пришла, — сказал Степан, — так бы сразу у меня и остались.
Алёна быстро зашагала к тропинке, по которой они пришли. Отец сопровождал её, освещая фонарём путь. Шёл он быстро и уверенно, не обращая внимания на звуки ночного леса, которые пугали Алёну.
К большой дороге вышли довольно быстро: Алёна даже удивилась. Ей казалось, что лесная дорога очень длинная, а на деле это оказалось не так. Степан проводил дочь до первых огней деревни.
— Дальше я не пойду, — сказал он, — знаю, что такое деревенские слухи и косые взгляды. Не нужны они тебе сейчас. Дорогу домой ты отсюда лучше меня знаешь, давно я здесь не был. Я ведь в город по соседней дороге езжу: по лесу в сторону иду и там на автобус сажусь.
— Вот почему я тебя никогда не встречала, когда в город ездила, — сказала Алёна.
— Да, дочка, я не показывался, но всегда о тебе помнил, — ответил мужчина. — А если в чём неправ был — ты уж прости. Жизнь мне заново не начать. Поступки не изменить.
— Я понимаю, — ответила девушка вслед уходящему отцу, хотя на самом деле ничего не понимала: голова опять закружилась от несоответствия картин, что мелькали перед глазами.
Совсем недавно она сидела в бедно обставленной избе, больше похожей на домики ссыльных из исторических сводок, разговаривала с человеком, которого не видела столько лет и о существовании которого только догадывалась.
А сейчас она стоит посреди привычной ей деревни, впереди виднеется дом свекрови, где она провела столько времени, а за ним — их дом с Тимуром, и это так не вяжется друг с другом. Настолько разные миры, люди, мысли.
А послезавтра на работу. Алёна представила, что приходит и сообщает руководству о своём увольнении, а потом говорит Тимуру, что уходит жить в лес. И вместе с Танюшкой переезжает в эту оторванную от реальной жизни лесную деревню…
«Это невозможно, — подумала она. — Как я смогу бросить всю свою жизнь и пойти за призрачным обещанием исцеления? Я даже не поняла, как Евдокия будет меня лечить: руками? Обрядами? А вдруг ещё хуже сделает…»
Обстановка привычной взгляду деревни совсем не располагала доверять странным людям в лесу. Но и больше обратиться девушке было не к кому.
Алёна в нерешительности стояла дальше, а голова кружилась от налетевших мыслей и сомнений.
«Как же мне понять — как правильно поступить?» — грустно подумала она.
Глава 18. Подозрение.
Зайдя в дом свекрови, Алёна не увидела сапожек и верхней одежды дочери. Сердце заныло. Пройдя дальше, она наткнулась на удивлённый взгляд хозяйки.
— Тимур уже Танюшку забрал, я думала, ты давно дома. Где задержалась-то? — подозрительно спросила она.
Алёна на это ничего не ответила, попрощалась и быстро пошла к своему дому. Она не любила оставлять дочь наедине с мужем. Потому что никогда не знала, в каком настроении вернётся Тимур и сможет ли контролировать себя.