Ведьмина деревня
Шрифт:
Алёна кивнула: думать, что лесные жители живут первобытным строем, было глупо с её стороны.
— Я уже говорил, — продолжал Степан, — от нас идут две тропинки к большим дорогам. Одна к твоей деревне выходит, другая — в стороне от неё. Вот по ней наши и выбираются, когда в центр надо. А дальше автобус. Поэтому вы нас и не видите, думаете небось, что сидим в своём лесу безвылазно.
Алёна кивнула.
— Но вставать рано надо, — продолжал Степан, — завтра подниму тебя, и доедешь с нашими.
— А зачем вы в такую глушь забрались? Если всё равно в центр выбираетесь. Я думала, вам вся цивилизация противна,
Степан покачал головой.
— Когда наши родители из деревни уходили, они не собирались с городом связываться. Хотели жить в уединении, чтобы никто им не указ был. В центр тогда никто не ездил, всё своим хозяйством добывали. А вещи свои долго носили. Да только недолго продержались: когда дети пошли, то поняли, что без денег не обойтись. Но переезжать уже не хотели. Привыкли к земле, она здесь и тело питает, и дух укрепляет. Ведь наша деревня не просто посреди леса стоит, это старое место, мне отец рассказывал. Они именно сюда пришли, обосновались на развалинах старого поселения, интересные находки их в земле ждали. Потом тебе покажу: хранится у меня несколько вещиц. Так что хорошее это место, сильное, покидать его не хочется. Да ты и сама поймёшь, коль поживёшь со мной. А девочки здесь рождаются — все со способностями. Травки, коренья от рождения ведают, руками лечить могут. Как им с обычными людьми ладить? Их же сразу ведьмами заклеймят да со свету сживут. Поэтому и живём мы тихо да ладно. К себе не зовём и чужих не трогаем. Только дёрнула меня нечистая с твоей матерью связаться.
Алёна поморщилась от этих слов, а Степан продолжил:
— Но что я говорю: если бы не Машка, то и тебя бы не было, и Танюшки. Как она? Спит? Не устала нести?
— Руки побаливают, — ответила Алёна, — а дочка — дремлет, она завтра долго спать будет. Я уже уйду, когда проснётся, как бы не испугалась…
— Я её займу, — успокоил дочку Степан, — мы с Танюшей почти знакомы. Приходил я к тебе во двор несколько раз, поговорить хотел, да не решился зайти. Зато Танюшку в окне видел, она мне рукой махала, звала… Но вот мы и дошли, сейчас дома будем.
И на самом деле лес расступился, и Алёна второй раз за день оказалась на опушке, где стояло несколько низеньких домиков.
Перешагнув порог, девушка вдруг ощутила, как она устала и как сильно занемели руки. Аккуратно сняв с дочери верхнюю одежду, Алёна уложила дочку на кровать. Сама без сил повалилась рядом. Степан устроился на печке.
Ночью Алёне снился её с Тимуром дом, и его бабка, сидящая в углу. Старуха смотрела на Алёну пронзительным взглядом и что-то шептала, но слов разобрать девушка не могла.
Ещё до первых лучей позднего осеннего рассвета Степан разбудил дочь и повёл к женщинам, что ехали в центр. Они взяли её с собой.
А пожилой мужчина вернулся в дом. Он сел рядом с кроваткой, где спала Танюшка, и с умилением смотрел на неё. Его сердце открывалось навстречу этой маленькой девочке, которая была так похожа на его дочь, которой он не смог дать хорошего детства.
Глава 20. Перемены.
Заявление Алёны на увольнение вызвало немало удивлений, в том числе среди коллег. Все привыкли к этой девушке, как безотказно берущей неудобные и праздничные
Алёна сослалась на плохое самочувствие и необходимость лечения и обещала вернуться, как только сможет отработать всю смену. Только после этого окружающие заметили, как тяжело даётся этой совсем молодой девушке дорабатывать до утра.
Забирая через несколько смен документы из отдела кадров, девушка чувствовала себя странно. С одной стороны, совсем не было сил продолжать мотаться в центр и выполнять работу, но и остаться на иждивении у пожилого, совсем незнакомого отца, было страшно.
У неё на руках была маленькая дочь, которую надо было одевать и кормить каждый день, а когда она вновь сможет выйти на работу, Алёна не знала. Поборов страх остаться без денег с ребёнком на руках и этим сдержав желание забрать заявление, она вышла на улицу.
Первый снег пошёл, как всегда, неожиданно и уже заметал узкие улочки. Прохожие кутались в свои осенние одежды и спешили укрыться под крышами. А Алёне предстояла поездка в училище. Озябнув и промочив ноги в тающем на асфальте снеге, она всё же добралась до деканата.
Её желание взять академический отпуск за полгода до получения диплома не вызвало радости у сотрудницы училища.
— На каком основании? — строго спросила грузная женщина, обмахивающаяся листочком бумаги, хотя в помещении было совсем не жарко.
— Плохо себя чувствую, — ответила Алёна.
Женщина подозрительно взглянула на неё.
— Такая молодая, а уже больная? — с усмешкой спросила она и продолжила: — Заключение врачебной комиссии где? Получение академического отпуска — строго регламентированная процедура: для его оформления нужны основания, а не слова.
— Мне назначено обследование, но времени на него нет, — проговорила Алёна, — а ещё ребёнок маленький, ей тоже лечение нужно.
Сотрудница взглянула на правую руку Алёны, с которой она уже сняла обручальное кольцо.
— Понятно, — поджав губы, сказала она, — ребёнка прижила, в этом ума много не надо, а доучиться — никак.
— Перестань, Зинаида, — услышала Алёна голос позади себя.
Оглянувшись, она увидела старичка-профессора, что преподавал у них в училище. Раньше он вёл курсы в столичных ВУЗах, а на старости лет уехал к родителям и взял небольшую нагрузку для местных студентов. Уровень слушателей был намного ниже привычного ему, но без преподавания профессор просто не мог и мирился с тем, кого ему приходится обучать.
— От хорошей жизни академический отпуск не просят, — сказал он и, внимательно посмотрев на Алёну, продолжил: — Ты разве не видишь, что девушка вся дрожит от холода, лучше горячий чай предложи, у нас много, — он кивнул в сторону пару чайников, стоящих в углу, — а ей ещё домой ехать: простудится, разболеется, с кем ребёнка оставит?
— Пусть в столовую идёт, там и греется, — недовольно ответила женщина, — у меня здесь документов много, вдруг обольёт.
Профессор строго посмотрел на неё. Его авторитет был непререкаем, а самого старичка всячески оберегали представители местного управления, поскольку его имя позволяло выбить на ремонт и содержание училища хоть какие-то средства.