Ведьмина доля

Гущина Дарья

Наблюдатель не ответил, но серые глаза посветлели и заискрились. Я посмотрела на него с любопытством. На сейчас, пожалуй, хватит, но дня через два-три, когда его организм смирится с неизбежным, надобно спровоцировать и посмотреть, на что он способен.

— Держи, — я кинула ему свирель и вернулась к блинам. — А как поешь, пойдешь искать для своих авантюр другую ведьму.

— Мы с тобой в одной лодке, — напомнил Гоша и полез в морозилку.

— Может быть, — я меланхолично перевернула блин. — Только сдается, что ты намерен посадить меня на весла, а сам — сесть

за руль и велеть грести. А я не люблю грести по чужому наущению в неизвестность, — перекинула готовый блин на тарелку и обернулась: — Мне не нужны твои наблюдательские тайны — своих хватает. И в твоих интересах рассказать, куда мы поплывем. Тогда я буду знать, какие неприятности нас ждут, и смогу спасти твою задницу. Не говоря уж о своей. А твою тетя Фиса велела беречь. Да и моя мне дорога как память. Поэтому или говори, или дверь — вон там.

Он не ответил: грузил в пароварку мясо и пускал слюни. Значит, разбегаемся. И к лучшему.

— Ты права, это ключ, — наблюдатель помыл руки и занял стратегически важное место у печки, стащив блин. — От гробницы Барыни. Предание ты знаешь. Она разрешила навещать ее могилу раз в тринадцать лет и обещалась ответить на любые вопросы, если поднести ей подарок.

— Но могила же давно утеряна!..

— Смотря кем, — Гоша стащил второй блин. — Мы ее местонахождение знали всегда. Очередные тринадцать лет случатся со дня на день. Свирель — это ключ, а с подарком я пока не определился. Пойдешь со мной?

— Это же предание… — у меня в голове не укладывалось. Мы, ведьмы, не знали, где захоронение, а эти, ушлые…

— Когда оживают одни легенды, пора верить в другие и искать у них помощи… Блин горит.

Я, спохватившись, перевернула блинчик и покосилась на румяную горку напеченных. Мой собеседник усердно жевал, а горка не уменьшалась. Прищурившись, я сдула иллюзию, и на тарелке остался единственный блин, к которому уже тянулась наблюдательская рука.

— Хватит. Зое оставь, — и шлепнула лопаткой по его запястью.

— Вкусно, — он облизнул пальцы.

— Ладно, бери.

А не успел. На кухне появилась сонная Зойка. Лунатиком дойдя до печки, она стащила с тарелки блин и, не открывая глаз, удалилась к себе. Тихо скрипнула, закрываясь, дверь. Запищала пароварка. Я глянула на часы. Почти двенадцать. Пора выдвигаться, чтобы вернуться домой засветло.

— Ешь и собирайся, — предупредила, заливая следующий блин. — Кирюш, будь другом, разбуди Зою!

— Куда? — наблюдатель отвлекся от мяса, которое, плюнув на приличия, уплетал прямо из пароварки.

— К нечисти, которая… — я замялась, предчувствуя крик до потолка. — Которая сможет тебя… рассмотреть. И скажет, кто в кровь вмешался, и что тебе дальше с собой делать.

— Я против, чтобы кто-то знал.

— Согласна. Но ты для всех — и особенно для самого себя — мина замедленного действия. И когда рванешь, как рванешь, лично я не знаю. Но хочу знать. Чтобы не попасть под раздачу. А мастер Сим не разболтает.

— Уверена?

— Да. Он… бес.

Гоша поперхнулся филе, прокашлялся и зашипел:

— И вы скрыли, что в городе…

— Да,

скрыли, — ответила резко. — Иначе бы вы потребовали изгнания, а это работа для целого Круга. Когда мы в последний раз изгоняли беса, умерло пятеро ведьм, и еще троих… Еще троих — еле откачали. Незачем жертвовать жизнями там, где можно договориться. И не смей на меня орать, — я угрожающе подняла лопатку.

Завоняло горелым. Сонная Зойка, подталкиваемая Кирюшей, вышла из гостиной и направилась в ванную. Гоша открыл окно, впуская свежий воздух, глянул недовольно и вернулся к мясу. Я закончила с блинами, помыла посуду, проглотила остатки кофе, усадила Зою обедать и отправилась собираться.

Жорик по-прежнему заседал на шкафу.

— Занятная личность, — повторил на мой вопросительный взгляд и зашуршал страницами.

Я переоделась в ванной, нацепила линзы и замазала тонаком темные круги под глазами. Наблюдатель вертелся у зеркала в коридоре и с помощью подручных иллюзий «штопал» прорехи в джинсах.

— Ни слова о том, кто ты такой, — предупредила, обуваясь. — Зой, ты поела? В штаны и на выход.

— Далеко живет?

— Нет, пять минут пешком, — я села на пуфик, обуваясь.

— Бес в таком многолюдном месте… — начал неодобрительно.

— Гош, не нервируй меня, — я приняла из рук Кирюши куртку. — И скажи спасибо за то, что вожусь с тобой, а не выгоняю к наблюдателям. И при мастере Симе молчи. И о нем — молчи. И вообще…

— Бес? — переспросила Зойка. — Мы идем к бесу?

— Да. И ты тоже… молчи при нем. Зацепитесь языками — окажитесь должны ему нынешнюю жизнь плюс три следующе раньше, чем сообразите, зачем заговорили.

На мрачной наблюдательской физиономии отчетливо читалось: не будь ему так херово — и больше психологически, — черта с два бы он пошел к бесу. Скорее, меня бы за шиворот — и в доследственный изолятор за вопиющее нарушение. Физически-то он выглядел неплохо, но вот в глазах мелькало беспокойство. Он не знал, чего ждать, и боялся самого себя. И это тоже читалось, и было так щемяще знакомо…

— Не дрейфь, — сказала вполголоса, когда мы вышли на улицу, и ободряюще взяла его под руку. — Твоему здоровью «уголь» не грозит… разве что душевному. Но если сжился с иллюзиями, то и Пламя сможешь унять. Заодно попретендуешь на кресло нашей Верховной, а то она в трансе и не знает, кого выбрать в преемники.

— Тебя это забавляет? — уточнил он и сжал мою руку так, что я ойкнула.

— Нет, пугает. Но ведь лучше хохмить и что-то делать, чем сидеть в углу и стенать «Мы все умрем!..»

Он улыбнулся и ослабил хватку.

— Но ведь ты тоже в преемницах. Почему не примешь Пламя?

— Я слишком молода, чтобы умирать во цвете лет.

— Уль, смотри! — дернула меня за рукав Зойка.

Видение настигло стремительно. Я посмотрела на фасад многоэтажки, знаменитой яркими рисунками всевозможных бабочек, как вдруг похолодало. Яркое небо закрыли низкие серые туч, ледяной ветер бросил в лицо пригоршню колючего снега, сквозь фасад проступили крылья колоннад, украшенные призрачными бабочками.