Ведьмина печать. Ловушка для оборотня
Шрифт:
Это были просто злые слова, потому что Сольфен был почти точной копией отца, но обидные крики больно задевали. Соль старался изо всех сил, только бы им хоть немного гордились, но отец желал от него невозможного. Еще и притащил мерзкую старуху Тудиль с дочерьми, которые то и дело крутились возле Соля и пытались зажать в углу. На каргу смотреть было тошно, и голос у нее был противный, но, как ни удивительно, отец прислушивался к ее советам, а еще в ее присутствии успокаивался и становился уравновешенным. Сольфен боялся старухи, но рядом с ней всегда приятно пахло.
«Это
Когда Тудиль вперилась в него черными, маленькими глазками, подкосились ноги. Захотелось сбежать прочь, да вот только разгневанного отца он боялся больше.
— Лунный астарал, засушенный в полночь, листья, окропленные кровью и слезами, перо молчаливой птицы… — затянула она скрипящим голосом, и Соль понял: подобных ингредиентов он не достанет. Словно прочитав его мысли, карга довольно хмыкнула, оскалилась, а потом схватил за руку костлявыми, узловатыми пальцам.
— Но если хотите, фай Сольфен, моя помощница, так уж и быть, принесет немного смеси.
Испуганный Соль кивнул головой, а теперь стоял и ждал, когда же придет женщина с травами. Помощница карги опаздывала, и он уже готов был уйти, но все же продолжал стоять и разглядывать прохожих. Когда рядом остановилась высокая фигура, окутанная плащом, подумал, что это мужчина кого-то ожидает, однако до него донесся приятный запах, а потом услышал низкий, необычный, но мелодичный голос.
— Да славится имя Милостивой Давлы.
Обернулся, и его взор застыл на уровне пышной женской груди, проступавшей из-под темного плаща. Медленно поднимая глаза, заметил длинную, белую шею, чистую кожу, легкую, смущенную улыбку на губах девицы… Она не была юной, но назвать ее женщиной у Сольфена не повернулся бы язык.
Он был высоким и привык смотреть на девушек и женщин свысока, а тут незнакомка была выше его. Она опустила ресницы и сжала в руках корзину, накрытую платком.
— Простите, я опоздала.
Соль смутился.
— Я бы еще подождал… — слова вылетели из головы, когда незнакомка подняла на него серые глаза, редкого, необычного цвета.
— Сейчас дороги плохие… — она повесила корзину на руку и сжала покрасневшие, замерзшие пальцы. — Простите.
— Как вас зовут?
— Ана, фай Сольфен.
— А откуда ты?
— Позвольте, фай Сольфен, помочь донести корзину? — она прикусила губу, и ее щеки тронул легкий румянец.
— Конечно.
Соль был тронут ее скромностью, нежностью и красотой. Даже высокий рост спутницы не портил впечатление о ней.
— А откуда ты, Ана, знаешь ласу Тудиль?
— Она знает мою матушку. Мы держим небольшой огородик. Пойдемте, фай Сольфен?
— Спешишь?
— Я должна встретиться с ласой Сили, возможно, она возьмет меня в услужение.
— Кем? — Соль посмотрел на белые руки Аны и подумал, что она не может быть простой служанкой.
— Компаньонкой, — увидев его недоумение, пояснила Анка. — Беседовать, читать книги, помогать… Только, боюсь, она не согласится взять меня из-за роста, но вдруг?
— Ты хорошо читаешь?
— Не
Сольфен шел рядом со спутницей, и она ему нравилась все больше. Темная одежда подчеркивала ее женственность. Умные глаза Аны, ее полуулыбка, профиль и грудь притягивали взгляд, и он то и дело косился на нее.
— А если не возьмет, что будешь делать? В лавке родителям помогать?
— Увы, фай Сольфен, ныне не уродились травы, а надо как-то зиму прожить…
Юлиана из кожи вон лезла, чтобы заинтересовать бледного мальчишку. Он был молод, даже юн, нескладен, но умен, задумчив и немного грустен. Она думала, что предстанет перед избалованным, заносчивым фаем, а встретила такое недоразумение. Уже опасалась, что придется схватить его за руку и просить о помощи, если он сам не додумается предложить работу, однако, к счастью, этого делать не пришлось. Потому что по дороге он, робея, произнес:
— Вообще-то, мне тоже нужен компаньон. Ну, в том смысле, что я много читаю, выискиваю нужные сведения. И, будь у меня помощник, дела бы шли быстрее.
Ана замерла, посмотрела на него удивленными, даже восхищенными глазами, будто бы обрадовалась, а потом сникла:
— Не стоит так шутить. Я же поверила…
Когда сын, краснея, принялся мямлить под нос, что ему необходима помощница, фай Фран ухмыльнулся и великодушно позволил оставить ее в замке, однако настоятельно советовал поселить девку в своей комнате. Щеки Соля вспыхнули, но он не стал грубить, опасаясь, что отец прогневается и откажет в просьбе.
Анке то и дело хотелось погладить его по голове, пожалеть — до того иногда он выглядел несчастным и растерянным. Наивный мальчишка хорохорился, краснел, пытался казаться важным, при ее появлении вскакивал со стула… Перед отцом пытался держаться мужественно, но это давалось ему неимоверно тяжело. Как только фай Фран покидал библиотеку, Соль опускал плечи и робко улыбался.
«И к этому мальчишке меня ревновать?!» — вздыхала Юлиана. Ей хотелось, чтобы оборотень и Аола помучались, оба испытали то, что чувствовала она. Для этого стремилась увлечь Соля, строила из себя трепетную лань, прелесть какую дурочку, а хозяину замка, с подозрением косившегося на нее, старалась как можно реже попадалась на глаза. Но мерзавец как-то подкрался со спины и ущипнул за грудь. У Анки едва не сорвалось с языка злобное шипение, однако, вовремя спохватившись, прижала руки к груди и беззащитно запищала:
— Не смейте! — и бросилась из библиотеки.
Франа все больше волновала увлеченность сына безродной помощницей. Чтобы избавить его от юношеской робости, заставил одну из полногрудых служанок явиться к Солю. Но он, обнаружив в своей кровати Жильду, казавшуюся по сравнению с нежной Аной грубой и пошлой, вытолкал ее из комнаты.
Не привыкшая к отказам служанка, озлобилась на соперницу и каждый раз, встречая Ану, не упускала случая уколоть высоким ростом. Юлиане хотелось поставить грубиянку на место, но тогда бы маска беззащитной скромницы слетела. Только и оставалось, как краснеть от злости, зато окружающие воспринимали это как доказательство ее застенчивости.