Ведьмина война. Бескрылая Матрона
Шрифт:
– И?
– И… мне просто предложили продолжить борьбу в более комфортных условиях на новой территории.
– Ты согласилась? Несмотря на все жертвы, – осторожно спросил парень.
– К тому времени я не знала, что мне еще делать. Я провела на войне почти половину жизни. И все, что я умела, это воевать.
Она снова замокла, зарывшись в себя. Какое-то время ребята шли молча.
– Значит, Собрание генералов продолжило расходовать ваш потенциал в своих интересах, – с некоторой злобой произнес юноша. – Для них вы просто были военным ресурсом. Готов поспорить, они были уверены, что вы сами подписали
– Мои результаты всегда были выше нормы, – как-то отрешенно возразила девушка. – Но на войне против превосходящих сил противника, это не имело значения. Для успеха миссии. Мы оставались рядовой армией. И жертвы были неизбежны.
– Ты это прекрасно понимаешь. Но все равно тебя печалит исход многих битв?
– В восемь лет я научилась предчувствовать опасность. В десять я научилась представлять опасность. В четырнадцать я была уже одной из самых закоренелых убийц на фронте. Мы убивали, чтобы выжить. Чтобы жили другие. Уносили одни жизни ради других. Теряли свои ради других. После всего этого,.. когда все смешивается, уже перестаешь замечать разницу между жизнями своих и чужих. Вот, что печалит: жизни обесценились.
– Но ты все-таки находила тех, чьи жизни тебе терять не хотелось?
– Да.
Юн Джин замолк и выждал минуту.
Он воспользовался очередным спадом в разговорчивости Ираши для собственных размышлений. Гидра казалась ему какой-то безвольной сломленной куклой, не способной бороться со своей судьбой. Но, несмотря на ее боевой опыт и высушенную потерями душу, в девушке ощущалась тяга к нормальной жизни. К чему-то помимо войны.
– Понятно. Зря ты говоришь, что больше ничего не можешь, кроме как воевать, – заметил парень. – У тебя хорошо получается рисовать. Ты могла бы стать хорошей художницей. Я уверен, что найти и другие мирные интересы у тебя труда не составит. Ты могла бы прервать этот безумный цикл сражений и потерь. Если бы захотела.
Ираши не ответила. Она задумчиво уставилась перед собой, словно не услышав слова таосца. Какое-то время молодые люди снова шли в тишине.
– Ты, правда, так думаешь? – неожиданно нарушила она молчание.
– Да! Мне, действительно, понравилась твоя работа. Ты ведь где-то этому научилась? Не только же ты воевала.
– Этому меня научил мой наставник. Он… погиб, – девушка помрачнела больше прежнего. – Я просто… не знала, как еще сохранить хотя бы толику от него. Как сохранить хоть что-то от тех, кого больше нет.
Юн Джин недовольно помотал головой, коря себя за глупость. В очередной раз не подумал наперед. Стоило догадаться, что все увлечения Ираши были подарены ей кем-то из прошлого. Которое, как уже известно, переполнено трагедиями. В конце концов, юноша был вынужден признать, что пытаться огранить этот печальный самоцвет, опираясь на ее прошлое, – безнадежная затея.
– Тогда… – парень резко остановился и выловил соратницу за плечо. Он решительно повернул Ираши к себе, взглянув в глаза. – Слушай. Я понимаю, что в твоем прошлом слишком много тьмы. И по некоторым причинам ты не можешь пока вырваться из привитого тебе в детстве инстинкта воевать. Но все, что произошло с тобой в прошлом, не определяет того, что ждет тебя в будущем.
–
– О том, что ты сейчас в новом отряде. И у тебя новые друзья. И поверь – мы так просто тебя не покинем, – с уверенностью произнес юноша. – Чтобы не случилось, мы будем стараться выжить. И я лично приложу все усилия, чтобы тебе больше не приходилось терпеть утраты. Не знаю, станет ли тебе легче. Но, как минимум, я не позволю себе стать очередной несчастной жертвой. Обещаю тебе! Я тебя не оставлю.
Девушка ответила каким-то странным выражением. И лицо снова тронула робкая теплая улыбка. В глазах сверкнули искорки надежды. Одна из них вдруг вздрогнула и сорвалась бликом по щеке.
– Спасибо, – тихо ответила Ираши. – Ты не первый, кто говорит мне это. Но все равно. Спасибо.
– Не за что, – отмахнулся парень в шутливой манере. – Давай с завтрашнего дня покажем всем, на что мы способны? И откровенно проявим нашу общую волю к жизни.
– Ну, хорошо. Как скажешь, – согласилась девушка. – Я все равно собиралась так и поступить.
– Но поступать так в надежной компании ведь намного веселее?
Ираши не сдержала очередной улыбки. Поправив челку, она взволнованно сглотнула и подняла взгляд к ночному небу.
– Веселее. Намного.
Глава 15
Взрослые игры
В день, когда силовики Цезеруса вынуждены были признать свое поражение, Алика чувствовала себя особенно тревожно. Отряды, которые взяли под контроль Люцин, были вынуждены беспомощно наблюдать, как их главная пленница покидает свое тюремное поместье.
Все бойцы прекрасно понимали: любая их попытка задержать преступницу или выступить против легиона Агалии будет расценена Единством, как вызов и нарушение полномочий. Не говоря уже о том, что два легиона вынуждены будут сцепиться друг с другом прямо на улицах города.
Девушка с волнением следила за последними событиями. Несколько человек, присланных ее отцом, докладывали обо всех перипетиях между Атриумом и Цезерусом. До сих пор она не могла поверить, что воинственный легион неожиданно разорвал свои связи с Атриумом и отказался от его финансирования.
Три дня назад по решению Дионского суда, было принято решение отдать Люцин во владения другого легиона – Агалии. Который все еще был верен Атриуму. Однако солдаты переформированного Цезеруса не покинули город и остались на своих постах. Пусть они уже и не имели право открыто проявлять инициативы Собрания легатов из Артаса.
И все же на душе у Алики было очень неспокойно. Она прекрасно знала, на что способен легион Цезерус. И на что способна Алеа Абис. Единственное, что не позволяло пленнице податься панике, это усталость. И смирение. За три месяца, что Алика провела под домашним арестом она много, о чем думала. Многое поняла. И со многим просто смирилась.
– Госпожа, поторопитесь, – позвал ее Конций. Доверенный человек главы семейства Верренти. – Вам нет необходимости здесь больше задерживаться.
Высокий худощавый мужчина в деловом костюме уже стоял у бронированной машины. Военный джип был размером с небольшой автобус. Очевидно, машина была представителем нэрского автопрома. И, естественно, рассчитана на пассажиров двух метров ростом и выше.