Ведьмино отродье
Шрифт:
— Пахнет отвратительно, мерзко — безбожно!
— Да, мы знаем, это нечистый запах, — тихо продолжал отец, — по собственному опыту знаем. Он предвещал смерть сэра Майкла. Он предвещал смерть… другого человека.
— Если Бог существует, как он допускает подобное?
— Это тайные благовония Древнего Египта, — зашептал доктор Кеан, поглядывая на открытую дверь. — Это запах Черной Магии, которая, по всем законам природы, должна была быть похоронена в гробницах древних кудесников и забыта навсегда. Только двое из живущих сегодня знают, что это за запах и понимают
— Энтони Феррара…
— Мы не сомневались, что он бывает здесь, мальчик мой, а теперь еще узнали, что он накладывает свои чары. Что- то подсказывает мне — конец нашей схватки близок. Да пребудет с нами победа.
Глава XXI. Маг
Хаф-Мун-стрит купалась в лучах тропического солнца. Доктор Кеан, сцепив руки за спиной, смотрел в окно. Он повернулся к сыну, прислонившемуся в книжному шкафу в глубине большой комнаты.
— Жарко, как в Египте, Роб, — сказал он.
Молодой человек кивнул.
— Энтони Феррара, кажется, привозит погоду с собой, — ответил он. — Впервые я столкнулся с его дьявольскими чарами во время чудовищной грозы. В Египте его сопровождал хамсин. А теперь, — он показал рукой в сторону окна, — Египет пришел в Лондон.
— Действительно, Египет пришел в Лондон, — пробормотал отец. — Джермин тоже считает, что волнуемся мы не без причины.
— Вы думаете, что завещание…
— Энтони Феррара получит все, если Майра…
— Вы считаете, что негодяю достанется ее доля, если она…
— Если она умрет? Именно.
Роберт начал ходить по комнате, сжимая и разжимая кулаки. В последнее время он был больше похож на собственную тень, но сейчас на его щеках вновь горел румянец и глаза лихорадочно блестели.
— Бог свидетель, — вдруг воскликнул он, — ситуация становится невыносимой. Чума не столь опасна, как тот, кто вернулся в Лондон. Забудем о личном — даже думать не смею об этом! — что мы знаем о действиях Феррары? Они ужасают. Мы хорошо осведомлены о его многочисленных жертвах. Если считать смерть его приемного отца, сэра Майкла, первой в цепочке преступлений, то мы можем с уверенностью назвать еще три бедные души, отправлен-
ные в вечность Темным Искусством этого страшного негодяя…
— Да, — подтвердил доктор Кеан.
— Он покушался на вас, покушался на меня. Мы выжили только благодаря знаниям, — он показал на ряд книг в угловом стеллаже, — которые вы собирали и хранили в течение долгих лет. Перед лицом науки, перед лицом современного скептицизма, перед лицом веры в Господа милосердного, Энтони Феррара определенно является…
— Он является тем, кого наши невежественные предки называли магом, — спокойно перебил сына Кеан. — В Средние века его объявили бы колдуном. Сегодня мало кто знает, что это означает, но я знаю, а вскоре узнают все. А пока он распростер свою тень над известным нам домом.
Роберт потряс кулаками в воздухе. Некоторым этот жест показался бы мелодраматичным, но так он выражал
— Как же так, сэр! — воскликнул он. — Неужели нам осталось только беспомощно ждать, ничего не предпринимая? Кем бы он ни был, он остается человеком, а у нас в арсенале есть пули, есть ножи, есть сотни ядов!
— Это верно, — ответил доктор Кеан, наблюдая за сыном и пытаясь умерить его растущее возбуждение собственным спокойствием. — Я готов пойти на все, лишь бы раздавить Энтони Феррару, как скорпиона. Но где его искать?
Роберт застонал, опустился в большое, обитое красное кожей кресло и закрыл лицо руками.
— Наше положение сводит с ума, — продолжал Кеан- старший. — Мы знаем, что Феррара вхож в дом мистера Сондерсона; мы знаем, что он потешается над нашими безуспешными попытками поймать его. Нелепость положения усугубляется тем, что Сондерсон не знает правды, да и не тот он человек, чтобы понять такое; по сути дела, мы ничего не можем рассказать ни ему, ни, тем более, Майре. В итоге те, кого мы защищаем, непроизвольно действуют против нас и себя.
— А этот запах! — вспомнил Роберт. — Эти чертовы благовония, пропитавшие весь дом Сондерсона! Мы же знаем, зачем они — знаем, зачем!
— Роб, я понимаю это лучше тебя. Мистическое использование ароматов сегодня не в чести, но по собственному опыту нам известно, что они продолжают так использоваться. В пирамиде в Медуме Энтони Феррара осмелился
— как только Бог не покарал его за это! — изготовить определенные благовония. Их часто смешивали в далеком прошлом, и, очевидно, один из герметично запечатанных сосудов с ними попал в руки Феррары. Я почувствовал тот же зловещий аромат в его лондонской квартире. Если бы до этого ты спросил меня, можно ли в наше время найти эти благовония, я бы уверенно сказал нет — и ошибся бы. У Феррары они были. Он все использовал и отправился в Медум, чтобы пополнить запас.
Роберт напряженно слушал.
— И это вновь заставляет меня затронуть тему, которую мы уже обсуждали, сэр, — сказал он. — Как я понял, вы с покойным сэром Майклом проникли в темные тайны Египта гораздо глубже, чем кто-либо еще в наши дни. В то же время, Энтони Феррара, почти мальчишка, постиг тайны искусства, до понимания которых вам, человеку, посвятившему их изучению много лет, еще очень далеко. Как это расценивать, сэр?
Доктор Кеан вновь сцепил руки в замок за спиной и отошел к окну.
— Он не обычный смертный, — продолжал сын. — Он наделен сверхъестественной силой — и сверхъестественным коварством. Вы утверждаете, и не стоит этого отрицать, что он был просто усыновлен покойным сэром Майклом. Вот мы на пороге последнего сражения — я это чувствую — и спрашиваю опять: кто такой Энтони Феррара?
Все это время доктор Кеан ходил кругами перед Робом
— серые глаза светились решимостью.
— Существует препятствие, — начал он, — мешающее мне ответить на твой вопрос. Хотя тебе и пришлось заглянуть за завесу ужасной тайны, ты вряд ли мне поверишь, но я все же надеюсь в скором времени открыть тебе тайну происхождения Энтони Феррары.