Ведьмино отродье
Шрифт:
Склонившись над витриной со скарабеями и амулетами, многие из которых были вставлены в перстни, Кеан начал читать надписи на бирках под ними, но ни один из экспонатов, имеющих описание или без оного, не был похож на искомое кольцо. Осмотр второго стенда тоже не дал результатов. Но, подойдя к третьему, стоявшему в углу у двери, Роберт сразу заметил золотой перстень с необычным зеленым камнем и своеобразной гравировкой. Таблички под ним не оказалось. Рассмотрев изделие поближе, молодой человек уже не сомневался, что нашел кольцо Царицы-Ведьмы.
Где
Не отрывая глаз от мерцающего камня, Роберт мучительно вспоминал. Перстень был ему знаком, хотя он никак не мог сообразить, где и при каких обстоятельствах мог с ним сталкиваться. Роберт продолжал стоять, опираясь на витрину и вперив взгляд в странный самоцвет. Он морщил лоб в попытке вспомнить, как вдруг по стеклу скользнула вялая белая рука, застыв перед его глазами. На одном из пальцев красовался перстень — совершенный двойник кольца из стенда!
Роберт отпрянул, вскрикнув от неожиданности.
Перед ним был Энтони Феррара!
— В музее всего лишь копия перстня, дорогой мой Кеан, — раздался хрипловато-мелодичный ненавистный голос. — А вот мой — подлинный!
Кеан на собственной шкуре испытал буквальное значение затертой фразы «застыл от удивления»: перед ним стоял самый опасный человек Европы, человек, совершавший убийства и еще более гнусные преступления, демон во плоти. Прищурив черные миндалевидные глаза, Энтони Феррара наблюдал за Робертом — Робертом, которого еще недавно пытался убить, используя свое дьявольское искусство; но при этом его безупречно слепленное, мертвенно-бледное лицо ничего не выражало, лишь на кроваво-красных губах играла холодная усмешка.
Несмотря на жаркий день, на нем было теплое пальто, отороченное белым лисьим мехом. В правой руке — левая все еще покоилась на стекле витрины — он держал шляпу. С показным равнодушием он стоял и разглядывал человека, поклявшегося покончить с ним, а тот застыл, не проронив ни слова, — настолько был ошеломлен.
— Я знал, что ты в музее, Кеан, — продолжил Феррара, не сводя с молодого человека холодящего кровь змеиного взгляда из-под полуопущенных век, — и призвал тебя сюда на встречу со мной.
Роберт по-прежнему молчал и не двигался.
— В прошлом ты со мной поступал очень и очень нехорошо, дорогой мой, но моя философия — восхитительная смесь того, что практиковалось в Сибарисе, с тем, что проповедовал непревзойденный Зенон; иными словами, я готов поселиться в бочке Диогена, но при этом по-прежнему восхищаться ароматом розы и вкусом персика. — Хрипловатый голос гипнотизировал, манил Роберта, подобно песне сирен. — Как в любом человеке, во мне слилось женское и мужское. Меня может переполнять ненависть, но, сам являясь ценителем девичьих алых губ и смеющихся глаз — прежде всего я имею в виду Майру — я могу понять и простить тебя, дорогой мой Кеан…
Роберт наконец пришел в себя.
— Ты, белолицый негодяй! — прорычал он
Феррара вновь отступил за витрину, поставив препятствие между собой и Кеаном.
— Погоди, дорогой мой, — спокойно сказал он. — Что ты сделаешь? Веди себя прилично, голубчик; помни, стоит мне позвать смотрителя, и тебя с позором вышвырнут отсюда.
— Богом клянусь, я тебя задушу! — хрипло и яростно крикнул Роберт, бросаясь за Феррарой. Однако тот проворно ускользнул от более грузного Роберта и вновь юркнул за стенд.
— Ах, как ты по-кельтски горяч, Кеан, — насмешливо бросил он. — Сложно не догадаться, что спокойно с тобой дело не обсудишь. Так что, смотрителя позвать?
Кеан судорожно сжал кулаки. Даже затуманенным яростью разумом он понимал, что здесь он бессилен. Нельзя напасть на Феррару прямо в музее и удержать против его воли. Феррара просто обратится к властям, и Роберт потерпит полное поражение. Стоя у витрины с поддельным кольцом, Кеан метал пылающие взгляды на заклятого врага, который столько раз тайно преступал закон, но которого этот закон теперь защищал. Феррара вновь заговорил тем же хрипловатым мелодичным голосом:
— Жаль, что ты не хочешь внять голосу рассудка, Кеан. Я бы о многом поведал тебе, а я знаю массу интересного. Я же в некотором смысле весьма одарен, так ведь, Кеан? Иногда могу довольно четко вспомнить подробности своих предыдущих воплощений. Видишь ту жрицу, что лежит в соседнем зале прямо у двери? Помню, встречал ее, когда она была совсем юной; какая же это была красавица, Кеан. Вспоминается мне одна ночка на берегу Нила… но я вижу, тебе не терпится уйти! Если не могу быть ничем полезен, давай попрощаемся…
Он повернулся и направился к двери. Роберт бросился за ним, но неожиданно Феррара побежал через Египетский зал и мгновенно скрылся на лестнице — преследователь даже не успел сообразить, в чем дело.
Когда Феррара исчез за углом, Кеан заметил, что тот что-то обронил. Он подошел, наклонился и поднял предмет — плетеный шелковый шнур около метра длиной. Он не стал его рассматривать, а просто сунул в карман и помчался вниз по ступеням вслед за убегающей фигурой. У подножия лестницы Роберта задержал полицейский, схватив его за руку. Кеан удивленно остановился.
— Должен попросить вас назвать свое имя и адрес, — резко сказал констебль.
— Ради всего святого, для чего?
— Поступила жалоба от джентльмена…
— Бог ты мой! — воскликнул Роберт и протянул визитку. — Это он… это он надо мной подшутил. Мы хорошо знакомы…
Полицейский подозрительно смотрел то на карточку, то на Кеана. В конце концов внешность последнего расположила к себе стража законности — либо же мнение его изменилось в лучшую сторону не без помощи полукроны, быстро перекочевавшей из руки нарушителя в его руку.