Ведьмино Варево
Шрифт:
— Может, у тебя и одеться во что найдется? — отстраненность во взгляде ведающей сменилась сдержанным любопытством.
— Спрашиваешь! — оборотень появилась с отрезом полотна в руках. — Держи, оботрись, пока пороюсь в рухляди. А ты бы, Стё-па, вещички свои развесил на рогатине, пока прямо на тебе колом не встали.
— Х-хорошо, — успевшие слегка подсохнуть за время пути до логова штаны и рубашка действительно неприятно липли к телу.
Раздеваться в присутствии Куницы оказалось неожиданно дискомфортно — особенно когда дошло до носков. Грязные, вонючие и в дырах! Вот единственная уцелевшая кроссовка
— Вот, тебе пойдёт, — вновь поднявшаяся из логова Мява всучила студенту… эм-м, рубаху? Отступила на шаг, оглядела своего гостя целиком этаким оценивающим взглядом — и кивнула. — Точно пойдёт.
— А штаны? — на самом деле попаданец рад был хоть какой-то сухой вещи, но эти слова у него вылетели непроизвольно.
— У тебя ж есть, — непритворно удивилась кошкодевочка, указывая на трусы парня. — Или у вас там принято одни штаны на другие надевать? От чудно-то! Али поясом рубаху-то перетяни да и эти сымай, ежли чего такого сокровенного показать красным девицам боишься!
Последнее прозвучало совсем уж насмешливо-издевательски, и парень предпочел просто отвернуться, чем объяснять этим диким лесным жительницам зачем нужны трусы. Так ушастая явно специально прошлась по его спине своим пушистым хвостом, заставив вздрогнуть и еще сильнее покраснеть!
— А ведь и правда, чудно, — задумчивый голос Куницы заставил и Мяву, и Степана повернуть головы к ней. Ведьма, замотавшись в выданный отрез ткани, так и эдак крутила перед собой кроссовку, не обращая внимания на запах. — Подошва экая: и не дерево, и не глина, и не смола застывшая…
— Теперь веришь, что я из другого мира? — теперь уже парень почувствовал, как бетонной плитой ложиться на него все пережитое за несколько часов.
— Верю, — эхом отозвалась девушка. — Я ведь сама теперь такая же: идти некуда, нигде не ждут, на всём свете всем чужая…
— Не всем, — отстав, наконец, от пришельца, неслышно подошла к подруге оборотень, протягивая лежащую на руках стопку одежды. — Айда в логово, у меня там и мёд на травах припасен. Стёпа, ты не отставай.
Внутри землянки оказалось не так уж и темно — во всяком случае, стукнуться о низкие стропила можно только по собственной дурости. Меж ними вниз свисали пучки засушенных трав, наполняя воздух своими ароматами. Вдоль стен угадывались широкие лавки, а за ними — кривовато сбитые полки, где пустые, но большей частью заполненные мешками, мешочками, просто тканью и мехом, еще чем-то не совсем понятным… В общем, погреб — погреб и есть.
— Рухлядь, еда походная, одёжа добрая… — ведьма, очевидно, в темноте видела получше студента. — Ты откуда ж столько всего натащить-то смогла?
— А вот смогла! — в своей неповторимой манере «объяснила» Мява, но потом почему-то решила все же рассказать: — Матери твоей просьбы да повеления выполняла, а за работу полезным брала. Тако же и в деревне: по лесу водила дичь бить, заповедные
— Вот так новость! — Ница приняла из рук подруги тяжелую, грубо слепленную из глины кружку. Степану и вовсе досталось что-то вроде миниатюрного бочонка с ручкой — видал он подобную посуду в одном баре. Следующим откуда-то из темноты появился кувшин… или крынка? Оборотень, не разлив ни капли, наполнила чужие сосуды и, ничуть не смущаясь, сама отхлебнула из горла. Попробовал и попаданец: и права, мёд! В смысле, вкус сладкий, травами отдает и приятно пощипывает язык. Раз глоток, два глоток, пока распробовал — посудина показала дно! Благо, остроухая без подсказок долила еще. И ведьмочке тоже.
— Ух, уважила! — довольно оттёрла губы углом полотнища ведающая. — Так ответствуй же, не скрывай: зачем тебе все это? Неужто жить в своё удовольствие скучно было?
— К людям выйти хотела, что на красной стороне живут, — не стала скрывать обладательница шикарного пушистого хвоста… кончик которого чудесным образом нащупал лодыжку парня и удобно на ней разлёгся.
— Кха! — едва не подавилась от удивления Ница, и тут же, во избежании дальнейших затруднений быстро опустошила свою кружку. — Буль-буль-буль! Это зачем еще?
— Да вот, бают, люди, что за лесом живут, оборотней нелюдью не кличут, да не морщатся, когда сказать таким как я чего надо, — мечтательную улыбку Мявы Степан скорее угадал, чем разглядел.
— Пустое, небось, — не очень уверенно предположила колдунья, не забыв отхлебнуть из заново наполненной кружки. Стёпа последовал её примеру: сказать ему было нечего, но слушать оказалось неожиданно интересно. Надо же, какие тут у звероухих проблемы интересные. — Сколько там до южного края леса…
— Сколько ни есть, а купцы на лодках все одно ходят, да товары оттуда сюда возят, — неожиданно отмела возражения хозяйка погреба, то есть логова. — А еще бают, что до самого княжеского Кремля добраться, то и в дружину зверолюда возьмут — ежли тот спытание пройдет, само собой.
— До края леса далеко, но до князя всё одно дальше, — неожиданно хихикнула Ничка. Каким-то седьмым чувством Степан понял, что она процитировала расхожую поговорку.
«А медок-то, похоже, с градусами!» — только сейчас дошло до попаданца, неожиданно для сложившейся ситуации почувствовавшего душевный подъем.
— Мать вот… то есть Лета — тоже баяла, что за красным краем леса не ведающий себе общину деревенскую выбирает свободную, а особые колдуны, что при Князе обретаются, кан-ди-да… тьфу! Ведающего выбирают — а Князь того сам в лично выбранную деревню и отправляет! Ну смешно же!
— Не просто колдуны, а волхвы княжеские, — неожиданно четко поправила Мява. Она, кстати говоря, не так уж и часто прикладывалась к кувшину, а вот у ведьмочки язык чуток заплетаться начал. — И ведающих они не просто Князю представляют, а сначала спытывают, а потом — учат. Говорят, для того прямо у Кремля волхова гора целая им на то отдана, а в ней — все знания сокровенные колдовские укрыты…
— Полный вздор! Быть того не может! — вскочила на ноги девушка… и плюхнулась назад, на задницу.