Ведьмино золото
Шрифт:
– Конечно, бери. Он твой.
– Мой… – улыбнулась Има, и тут же погрустнела. – Вот только обращаться с ним я совершенно не умею. Покажешь пару приемов?
– Давай, – согласился Моа. Он сбросил со спины ножны и плащ, чтобы яснее читались движения. Замер перед девушкой, привычно уложив свой клинок на плечо. – Нападай, чего ждешь?
Има неуверенно вытянула перед собой руку.
– И как это лучше сделать?
– Смотри. – Моа снял свое оружие с плеча, повертел его концом перед носом девушки. – Мой меч старый и простой, он создан для того, чтобы без особых премудростей разрубать врага
– Ого! – восхитилась Има. – Что же, он и твой меч разрубит?
– Мой меч особый, – отрицательно помотал головой лич. – Его вряд ли получится. Ну чего стоишь? Попробуй нанести удар.
Косясь на Моа, девушка аккуратно стукнула по его клинку своим. Мелодичный звон полетел по долине эхом к далекому синему лесу.
– По мне бей, не по мечу, – посоветовал лич, успокоив ученицу. – Не бойся. Не попадешь. А если и попадешь, то ничего страшного не случится. Я мертвый, так что можешь ни в чем себе не отказывать.
– Ну ладно. – Има пожала плечами, несколько раз прокрутила оружие кистью – движение вышло уверенное, наработанное. – Давай попробуем.
На мгновение она прикрыла глаза, будто вспоминая что-то, потом распахнула их широко, – взгляд стал каким-то мутным, отрешенным, – и атаковала так стремительно, что Моа от неожиданности отступил на несколько шагов. Скьявона в руках Имы засверкала в лучах восходящего солнца. Каскад движений, напоминающих танец, совершенно точно не походил на импровизацию новичка. Все это было заучено, зазубрено до мельчайших деталей, где роль играет все – от угла разворотов стоп до наклона корпуса.
Лич озадаченно прищурил единственный глаз. Все эти филигранные, затейливые выпады вряд ли встречались ему на полях сражений, там обычно не до эстетики, не до танцев. Скорее, подобное могло применяться в поединках высшей знати. Все эти фигуры расписывали в своих учебниках модные придворные мастера. И Моа мог сказать с уверенностью, что Иму учили по подобным книгам. Их картинки она и копирует теперь. А вот в реальном бою внучка сельского старосты вряд ли успела побывать…
– Стоп, хватит! – Лич отбил очередной красивый выпад и, опустив свой меч, поинтересовался. – Кто тебя этому научил?
– Чего? Меня? Научил… – Взгляд Имы прояснился. Она в недоумении уставилась на оружие в своей руке. Сообразив, что что-то пошло не так, отбросила меч в траву. – Что сейчас произошло? Я будто отключилась на время…
– Выяснилось, что фехтованию тебя уже обучали раньше.
– Раньше… – Има напряженно сдавила ладонями виски, глаза ее нервно забегали из стороны в сторону. – Я этого не помню.
– Ты ведь не всю жизнь в селе прожила, так?
– Не всю, – кивнула девушка. – Меня привезли туда совсем малышкой, и дедушка стал меня воспитывать.
– А кем были твои родители? –
– Не знаю я, – расстроенно протянула Има. – Ничего не помню, кроме жизни в селе. О прошлом со мной никто никогда не говорил. Эта тема всегда была под негласным запретом. Да я и не пыталась ничего разузнать – боялась, что родители окажутся какими-нибудь плохими людьми, разбойниками, пиратами, изгоями. Мне казалось, что благополучные и счастливые семьи не отдают своих детей в чужие руки.
– По-всякому бывает, – задумался Моа. – Придется поговорить по душам с твоим дедом. И насчет амулета тоже. О своем прошлом лучше знать все – так безопаснее.
– Ты прав, конечно, – вздохнула Има, – но мне почему-то страшно заглядывать в прошлое. Вдруг я узнаю что-то гадкое про свою семью? Или про себя? Нечто отвратительное…
Она еще раз вздохнула и, подобрав отброшенный меч, принялась отирать его от росы тканью, которую оторвала от покрывала в Герцоговом саркофаге.
– Страшно? – уточнил лич, пряча в ножны собственный меч. – В подземелье мне показалось, что ты нечасто испытываешь страх.
– Тебе показалось, – ответила девушка. – Знаешь, когда там, на самом дне подвала, я наткнулась на то странное создание с детским голосом, поначалу мне действительно было жутко.
– Но ты ведь не сбежала прочь?
– Некуда было бежать. А еще опыт общения с подобными существами подсказал, что оно вполне безопасно для меня. Мне кажется, это какой-то стародавний неупокоенный, которому нужно было просто завершить свою историю. Я пару раз сталкивалась с подобными. Один раз с солдатом, погибшим в лесу столетие назад. Он сильно пугал наших селян своими воплями. Как выяснилось, звал, чтобы люди пришли и захоронили его. В другой раз мы отыскали в старом колодце упавшего туда ребенка и отнесли его останки на могилу родителей. Конец пути, воссоединение, покой, понимаешь?
– Понимаю. Я тоже сталкивался с подобными сущностями, и обычно они не нападали. Естественно, все из них, встречных мною, были людьми, но на чудовищ, похоже, это правило тоже распространяется.
– Как бы то ни было, я поверила существу в подземелье. В конце концов, при желании оно могло убить меня до разговора, – резюмировала Има, после чего задумалась и спросила вдруг: – Скажи, Моа, а мертвые вообще умеют врать?
– Умеют.
– Мне казалось, что они всегда честны.
– Смотря какие мертвые. Если обычные мертвяки, то, пожалуй, что и не умеют. Вот только они и говорят не всегда. Но есть и иная нежить – коварная, хитрая, проницательная. Так что, все мертвые разные, как и люди.
Они спустились с холма и прошли через притихший погост. Рассвет уже дотянулся до сломанных оградок, до отваленных могильных камней. Исчезнувшая защитная линия читалась ясно. С одной стороны утоптанная ногами селян земля, с другой все разрыто нежитью. Вот он – рубеж магического круга.
Пахло чабрецом. Он рос тут прежде возле камней и на песчаных крутинах, а теперь, стоптанный и вырванный во время боя, увядал, распуская по округе терпкий аромат.
Моа подошел к свернутым камням и принялся водружать их на прежние места. Има стала помогать. То и дело она закрывала глаза, чтобы нарисовать в памяти четкую картинку былого.