Ведьмочка в дебрях *nix или программистка поневоле
Шрифт:
– Сидим тут, пока они не угомонятся. Выпили они сегодня изрядно даже по гномьим меркам. Пока буян не выйдет, попадать в их поле зрения чревато, как минимум, серьёзными увечьями. Как бы тебе не было любопытно, носа отсюда не высовывай. Если с тобой что-нибудь случится в трактире, я за мою шкуру и ломаного медяка не дам. Заиметь во врагах, как минимум, половину преподавателей и студентов, не считая твоей ведьмочки, – удовольствие весьма сомнительное. Что в таком случае сделает со мной Король Лех, даже подумать страшно…
Вскоре
– Всемогущие боги, судя по звукам, они все впали в состояние берсерков! Ради бога, Валик, сиди тише, чем мышь за печкой, иначе не сносить нам голов!
Шум яростной драки доносился ещё долго, заставляя трактирщика вздрагивать и посматривать на невольного компаньона глазами, полными страха и боли. Гномы разбушевались не на шутку. Даже будучи трезвыми, представители этой расы добрым нравом и выдержанностью никогда не отличались. Когда же в их кровь попадало слишком много горячительного, разрушения могли быть фатальными.
Когда душераздирающие вопли и звуки потасовки сменил дружный храп, уже светало. Минкус боязливо выглянул из-за барной стойки и прослезился. В общей зале не осталось ни единого целого предмета обстановки или мебели. Металлическая посуда была покорёжена и разбито всё, что только можно. Стены украшали брызги крови и ошмётки еды. На окнах сиротливо белели лохмотья, ещё вчера бывшие гардинами из узорчатого эльфийского полотна. Виновники погрома мерно храпели там, где их настиг сон. Барная стойка оказалась единственным уцелевшим островком в океане хаоса и разрухи.
– Пойдём, надо показать тебя целителям. Вдруг ты не просто ушиб спину. Я и так вижу, что в рубашке родился. Умудрился себе ничего не сломать. И, сделай старику одолжение, если говорят, не лезь на рожон, делай только то, о чём просят. Уж кто-кто, а я с гномами слишком хорошо знаком, чтобы не встревать в их дрязги, особенно если они внутрисемейные. Лишь бы у тебя трещины там не образовались нигде в костях. У Борбураха лапища потяжелее Траеновой будет. С ним даже пьяные тролли никогда не связываются, когда охота подраться становится необоримой. Да и ректору Тиону придётся доложить об этом вопиющем безобразии. Дальше он сам решит, кому стоит дать знать о происшествии, а кто обойдётся. – Минкус помог Валику подняться и доковылять до Целительской Академии.
К счастью, дело обошлось только сильным ушибом. Несмотря на это, молодого человека отправили на стационарное лечение и попросили трактирщика уведомить госпожу эр Хмарь об этом. Тот пообещал выполнить обещание перед тем, как навестить ректора Тиона. Минкус был человеком слова, потому сложностей, как в случае с Траеном, не последовало.
Хозяин «Ушлого Тритона» с опаской постучал в дверь кабинета ректора и испуганно
– А не пошли бы вы все на хутор! Честному эльфу никак не дадут расчёты доделать! Да сколько уже можно издеваться? Вдрызг напиться нельзя! За девицами волочиться сутками напролёт, тоже уже не солидно! Работать попросту невозможно! Не пора ли в отставку подавать? Хоть прямо сейчас иди и прорывайся на аудиенцию к королю Леху! Кто там ещё что натворил? Да, входите вы уже, наконец, кого там нелёгкая на этот раз принесла!
От такой гневной филиппики у трактирщика душа в пятки ушла, и он тихонько пробормотал, топчась у закрытой двери:
– Ваша милость, если я не вовремя, не извольте гневаться, мы попозже зайдём. Простите, что отвлёк от хлопот.
Тут дверь неожиданно распахнулась, и Минкус оказался в кабинете Тиона.
– А, это ты, старина Минкус. Прости, не сдержался. Сроки поджимают, а спокойно поработать не удаётся даже во время Фестиваля. Скорее бы уже на практику все разъехались. От этих студентов столько проблем буквально на пустом месте. Что опять стряслось?
– Да, как вам сказать, ваша милость? Тут дело такое. Его милость профессор Траен с его брательником его милостью Борбурахом вчера малость набезобразили. В общем, как будет у вас время, вы уж сделайте милость, поговорите с его милостью Траеном, чтобы, это значится, ущерб-то возместить. Мы люди маленькие, каждый грошик на счету, сами понимаете. А их милость профессор вчерась как вошли в раж, так и горячились до третьих петухов.
Ректор позвонил в колокольчик, и вскоре в кабинет вошёл запыхавшийся Икрас Икрайниэль.
– Я вас слушаю, ваша милость.
– Пригласите ко мне уважаемых профессора Траена и господина Борбураха.
– Будет исполнено, – учтиво проронил секретарь и мгновенно исчез за дверью.
На водяной клепсидре вода миновала третью отметку, когда сильно потрёпанные и помятые гномы, густо покрытые синяками и царапинами, предстали пред гневными очами обманчиво спокойного ректора.
– Рад видеть вас в добром здравии, милостивые государи. Я вижу, вы вчера славно погуляли вместе с сотоварищами. Так вот, извольте-ка растрясти свои мошны, и возместить господину Минкусу нанесённые обиды. На этом я вас более не задерживаю. Ах, да господин Борбурах, извольте хотя бы вычесать из бороды солёные огурцы и квашеную капусту. Не солидно столь почтенному мужу разгуливать по Академии в столь непотребном виде.
Из кабинета ректора в коридор выскользнули два пунцовых от стыда и унижения гнома.