Ведьмы Алистера
Шрифт:
Марта открыла дверь своей спальни и вошла внутрь. Здесь всё было абсолютно таким же, каким она вчера всё и оставила. Незаправленная двуспальная кровать, пижама, валяющаяся комком у изножья, недочитанная книга на тумбочке, лежащая там с незапамятных времён. Марта вообще редко читала — в этом они с Мегги отличались: сестрёнка падала в книги, как в другие миры, и выплывала на поверхность будто бы новым человеком. Для своего возраста Мегги очень много и хорошо читала. Марта же всегда была и оставалась визуалом. Ей было легче воспринимать картины и фильмы. А ещё она любила
Марта перевела взгляд на пустой стакан и перевёрнутый будильник, затем на старое зелёное кресло у окна и полотенце, которое вчера в спешке кинула туда после душа; на бардак в открытом шкафу.
Да, всё было в точности как и вчера утром. Вот только теперь весь вчерашний день казался таким далёким, словно всё случившееся произошло когда-то очень-очень давно.
Ещё бы — попытка убийства и огненная ванна способны чью угодно жизнь поделить на «до» и «после».
Марта направилась прямиком к туалетному столику. Наводить порядок в комнате было бессмысленно, а вот навести порядок на лице, наверное, стоило бы попытаться — чего зря людей пугать. Конечно, Марта приложила все свои силы, чтобы накраситься и хоть как-то исправить ситуацию.
Вот только было одно жирное «но» — лучше не стало.
Так что, в итоге психанув, она смыла всю косметику с лица и, вернувшись в спальню, выудила из шкафа пару немятых брюк и водолазку с высоким воротом. Даже если семья и заметила следы на её шее, никто об этом и словом не обмолвился. Но вот выходить на улицу и показывать всему миру, что её пытались задушить, Марта точно не хотела.
Она бросила вещи на кровать и направилась к небольшому комоду. Единственному месту, которое она держала в идеальном порядке. Девушка выдвинула один из ящиков, любуясь ровными рядами бюстье и трусиков. Марта любила красивое нижнее белье. Это было для неё чем-то вроде хобби. Своего рода коллекция, б?льшую часть которой она никогда даже не надевала — на некоторых комплектах до сих пор были этикетки с ценниками.
Однако ничто так не поднимало Марте настроение и не придавало уверенности в себе, как красивое белье. Поэтому она выбрала комбинацию из кружевного бежевого бюстье с широкими лямками и высоких трусиков и аккуратно, почти бережно, положила их на кровать.
Отыскав пару чистых носков в нижнем ящике комода, Марта быстро оделась и вышла из комнаты, стараясь идти так, словно ничего не произошло, будто ноги её полностью слушаются, и голова отнюдь не кружится. В целом, у неё это получалось.
Услышав голоса, Марта направилась туда, откуда они доносились. По мере того, как она приближалась к кухне, голоса становились всё чётче. В какой-то момент стало возможно разобрать, о чём бабушка с Мегги говорили.
— В больнице ты должна вести себя спокойно, — в своей обычной манере читала нотацию Мадам Рудбриг. — Бегать и повышать голос нельзя. Ты меня поняла?
— Да, бабуль, — безрадостно ответила Мегги, и это заставило сердце Марты сжаться.
Сестра переживала о случившемся гораздо сильнее самой Марты. Хотя, если быть честной, Марта не переживала от слова «совсем». Она испытывала пренебрежение, недовольство… Но на этом — всё.
Случись нечто подобное с бабушкой или с Мегги, Марта не смогла бы остаться такой же бесчувственной. Где-то внутри она знала, что это разрушило бы её точно так же, как и смерть мамы.
Тогда почему?..
Эта мысль не давала Марте покоя, но, войдя на кухню, она решила отложить свои раздумья на некоторое время и заняться куда более насущными вопросами.
Мегги с Мадам Рудбриг сидели за столом, и младшая сестра без аппетита поглощала яичницу. Марта окинула взглядом до безобразия захламленную кухню и увидела на разделочном столе ещё две тарелки с поджаренными яйцами.
— Отвратно выглядишь, — протянула Мегги, привлекая к себе внимание девушки. — Не будешь спать, где попало.
Марта, наградив сестру недовольным взглядом, оставила её замечание без комментариев. Какой смысл уподобляться двенадцатилетнему ребёнку? Девушка взяла свою порцию яиц и села на соседний от Мегги стул. Марта не особо хотела есть — она вообще мало ела, — но не могла отказаться от еды, раз уж бабушка сама приготовила для них завтрак.
— Бабуль, а ты есть не будешь? — спросила Мегги, отломив кусочек хлеба и собирая им остатки желтка с тарелки.
Марта сначала не заметила, но слова Мегги заставили её обратить внимание: перед бабушкой стояла только дымящаяся чашка с чаем, хотя ещё одна порция яичницы оставалась на столе.
— Я не голодна, милая, — ответила Мадам Рудбриг, подув на чай.
— Тогда зачем?.. — спросила Марта, ткнув вилкой в полную тарелку.
Мадам Рудбриг обернулась и тоже посмотрела на остывавшую глазунью.
— Ах, это… Я сначала думала, что захочу поесть вместе со всеми, но потом поняла, что мне кусок в горло не лезет, — пожала плечами женщина. — Может, отнесёшь бродячим собакам? Они, наверное, очень голодны…
Марта сначала нахмурилась, а затем усмехнулась, вдруг поняв, кого именно имела в виду Мадам Рудбриг. Сравнение было забавным.
— Бродячим собакам? С чего вдруг мне кормить псину, которая меня покусала?
— Тебя укусила собака? — ужаснулась Мегги, и её глаза округлились. — Нужно же сделать прививку от бешенства! Вдруг ты заразилась… может, поэтому так плохо выглядишь сегодня…
Марта сделала глубокий вдох, чтобы не вспылить, и потрепала сестру по волосам.
— Непременно сегодня сделаем. Вместе с тобой.
— А мне зачем?
— На всякий случай. Вдруг бешенство заразно. Мы же не хотим, чтобы ты тоже…
— Да ладно тебе, у меня иммунитет на всяких там бешеных мартовских кошек, — хмыкнула Мегги.
— Речь шла о собаках…
— Всего лишь вариация на тему, — пожала плечами Мегги, а Марта, как всегда, невольно прониклась уважением. Она сомневалась, что сама в возрасте сестры знала такое слово как «вариация».
— Немедленно прекратили! — сухо осекла их Мадам Рудбриг. — Сейчас не время для перепалок. Марта покормит собак, и мы поедем.