Ведьмы из Броккенбурга. Барби 2
Шрифт:
— MIMI XARI. DAM MI.
Это не были слова демонического языка, но от них ее едва не вытряхнуло из кожи.
— Лжец!
— Я говорил тебе! — взвизгнул гомункул, — Я говорил тебе, что переговоры с демоном не доведут до добра! Но нет же! Ты возомнила себя самой хитрой сукой в Броккенбурге, а? Решила продать меня и заработать себе прощение? Возомнила…
— Хер с тобой! — рявкнула она, — Что он говорит? Я не понимаю!
— Это сиамский, тупая ты сука!
— Я не знаю сиамского!
— А ты думала, монсеньор Цинтанаккар
— Переводи! — рявкнула она, лихорадочно озираясь, чтобы понять, с какой стороны грозит опасность, — Я хочу знать, что он говорит!
— Ничтожество. Пустышка.
— Иди нахер, Лжец! Или ты будешь переводить или…
— Это он сказал, Барби! Он сказал, ты ничтожество, пустышка.
— Ах, вот как…
Дровяной сарай быстро наливался жаром. Не тем приятным жаром, что образуется в городских закоулках по весне, пробуждающим дремлющие в теле соки, ласково треплющем по щеке — зловещим густым жаром, живо напомнившим ей угольные ямы Кверфурта. Остатки амулетов, разбросанные по полу, тлели и плавились, пол под ними опасно темнел. Зловеще начали потрескивать стропила, по крыше побежали опалины, дохнуло терпким запахом горячего дерева…
Дьявол, здесь и верно становится жарковато.
В любой миг ты можешь оказаться в самом пекле, девочка. Не пора ли тебе убираться?
Это ее мысли — или херов коротышка из бутылки принялся нашептывать ей на ухо?..
Нет, подумала Барбаросса, ощущая, как теплеют нанизанные на пальцы кастеты, не пора. Этот пидор, мнящий себя демоном, только того и ждет. Как и то чудовище, что погубило отца, он слишком труслив и слишком слаб, чтобы ввязываться в драку. Подобно всем немощным тварям, он не способен охотиться, лишь грызть изнутри, отравлять, медленно переваривать.
Его настоящее оружие — не когти, а страх. Те четырнадцать шлюх, что были до нее, потому и погибли — они позволили ему запустить когти страха в свою душу. Погубили сами себя, испугавшись продолжить борьбу за тем порогом, за которым начинается боль. Лишенный привычного оружия, Цинтанаккар бессилен. Он попытался нагнать на нее страха, оживив никчемную куклу из плоти, но стоило с ней разделаться, как тут же убрался прочь, взявшись за такие древние трюки, к которым прибегают дешевые уличные театры, пытаясь впечатлить публику — зловещий шепот из-за кулис да искры.
Херня собачья, приятель. Сестрицу Барби на такое не купишь.
Может, я никогда не была в адских безднах, но поверь, я хорошо знаю, как бушует огонь…
— Убираемся, Барби! — взвизгнул Лжец, с ужасом наблюдая, как тяжело скрипят доски на крыше, роняя вниз тусклое конфетти из искр, — Иначе сгорим нахер!
— Цинтанаккар! — выкрикнула Барбаросса, — Где же ты, трусливый скопец? Отзовись? Выйди на свет!
Он отозвался. Отозвался так, что все кости в ее теле съежились, сделавшись обугленными головешками.
— CHAN KHUX CINTNAKAR DXWN BERK KEXR. KHWAM TAY SI THEA NI LASI YEN
Голос
— Лжец!
— Он говорит… — Лжец съежился, прикрывая лапками от жара чувствительные глаза, — Я — Цинтанаккар. Губитель зари. Серая смерть в остывающих кишках.
— Прелестные титулы, — усмехнулась Барбаросса, позволив «Кокетке» и «Скромнице» поцеловать друг дружку с приятным мелодичным звоном, — Наверняка не единственные, которыми тебя наградили в адском борделе…
— CHAN KHUX CINTNAKAR CAKR PHR RDI FA RI SI. CEA HAENG KHCHSAR. THRRACH THI-THI-LEA. WANG KHXNG CHAN THA CAK KRADUK THI MI LEUXD XXK NAPHU KHXNG CHAN TEN DWY NADI NING KHLANG KHXNG CHAN MIMI WAN HMD
— Я — Цинтанаккар, — Лжец поперхнулся, будто и сам ощутил жгущую потроха искру, но продолжил, — Сюзерен Фа-Ри-Сай. Властитель кхаткров. Тиран ти-тай-лэу. Мой дворец сложен из кровоточащей кости. Мои фонтаны бьют застоявшейся желчью. Моя казна никогда не скудеет.
Где-то над головой сухо треснула балка, выплюнув ворох искр. Не тусклых, похожих на осыпающуюся листву, а жгучих, опасных, едва не задевших ее плечо. Такие могут и проесть, прямо сквозь дублет, жара в них прилично…
На миг страх вновь вцепился щербатыми зубами ей в кишки, едва не заставив броситься прочь, не разбирая дороги.
Огонь. Слишком много огня.
Он извивался и плясал на стропилах, раскидывая ворохи искр, он жадно облизывал стены, перепрыгивая с одной доски на другую, он уже украдкой щупал сваленные в углу дрова, будто осторожно пробуя их на вкус…
Не ссать, Барби, красотка.
Эта тварь знает, что ты боишься огня. Она нашла многие твои страхи, пока копошилась в твоей душе. Но это не значит, что она обрела над тобой власть. Она может изводить тебя ужасом, может грызть украдкой, но когда дело доходит до настоящей схватки, способна лишь рычать из угла.
— Твой дворец — собачья конура! — бросила Барбаросса зло, — В твоей казне — два медяка, которые тебе швырнули за то, что ты отстрочил в адской подворотне мастерский миньет какому-то спешащему владыке! Твой…
— CHAN KHUX CINTNAKAR CHAN CA KIN KHUN THANG KHU KHUN HAWKHMOY THI NA SMPHECH LAEA KHUNCHAY NEA NI KHWD KHUN MI PRAYOCHN KAB CEANAY KHXNG REA TAE KHUN KHID CRING «HRUX WAKHWAM XWDDI KHXNG KHUN CA MI DI RAB THOS? TLXD PI? KHUN KHID WAKHWAM XDTHN KHXNG CEANAY KHXNG KHUN NAN MIMI THI SINSUD HRUX MI? KHRAW NI CHAN CA KIN THEX DWY.
Лжец по-рыбьи разевал рот, прижавшись к дальней стене банки. Его темные глаза казались еще более выпученными, чем обычно, тельце мелко дрожало. Неужели жар так быстро проник в банку, что жидкость внутри уже начала закипать?..