Ведомые светом
Шрифт:
Она лишь не знала, как сделать это. И отчаяние порождало в ее душе безумные, разрушительные порывы.
— Я не хочу забыть его, — сказала она, вновь касаясь пальцами груди Терлизана. — Я хочу лишь какое-то время не помнить себя.
Терлизан, не шевелясь, изучающе смотрел на нее.
— Я удивлен, что ты выбрала меня для этой роли.
Диадра криво усмехнулась.
— Ты едва ли влюбишься в меня. Это все, что мне нужно.
— Что ж, — он рассмеялся от удивления, открывая белоснежные зубы, потом чуть сощурился и тихо произнес: —
Дрожь пробрала ее, когда он, склонившись, принялся ласкать губами ее шею. Его руки скользнули по ее телу, откровенно, но отнюдь не похотливо, и Диадра, вздохнув, прильнула к нему, закрывая глаза и позволяя ему касаться себя настойчивее, плотнее. Он был умелым любовником, неожиданно нежным и щедрым, и Диадра с удивлением сознавала, что в этом сумраке, в этом пьянящем наваждении она совершенно не боялась его и той неизвестности, что расстилалась перед ней.
Ей больше нечего было терять, нечего беречь для того, кто уже никогда не сможет оценить ее невинности. И доведенная до крайности безысходным одиночеством, она внезапно решительно жаждала разрушить в себе все, что он когда-то любил в ней, словно назло стремясь запятнать, уничтожить себя, причинить себе новую боль — лишь бы хоть на одну ночь избавиться от бесконечной тоски, от душивших ее призрачных воспоминаний, от неумолимой скорби о такой восхитительной и навсегда потерянной любви Берзадилара.
Глава 4. И слезы на десерт
В своем новом статусе принцессы Иллиандра впервые навестила убежище Братии Архитогора лишь спустя месяц после скандального венчания. После ухода Элеоноры Ренос по-прежнему остался главным в замке, однако теперь он встретил ее даже еще более мрачным, чем Иллиандра привыкла видеть его в последние месяцы.
— Добрый день, Ваше Высочество, — он поклонился слегка отстраненно, и Иллиандра мягко улыбнулась ему.
— Брось, Ренос. Тебе нет нужды звать меня так. Здесь я та же, кем была раньше.
— Я полагаю, мне стоит делать то же, что и остальным, Ваше Высочество, — ровно ответил Ренос.
Иллиандра чуть вздохнула.
— То есть презирать и ненавидеть меня?
Юноша удивленно поднял глаза и Иллиандра грустно улыбнулась.
— Я понимаю, как это выглядит для всех, Ренос. Но я хочу, чтобы мои друзья знали правду, а она состоит в том, что я люблю его. И дело не в деньгах, не во власти, не в чем-то еще. Я действительно люблю его.
Ренос сдержанно улыбнулся.
— В таком случае я рад за вас.
Иллиандра вздохнула, опуская глаза, словно сознавая бесполезность увещеваний, а потом вновь взглянула на юношу.
— Как дела в Братии?
— Как обычно. Для нас мало что изменилось, ведь никто не связывает этот политический скандал с именем Архитогора.
— Значит, у вас все в порядке?
— В полном.
— А что говорят в Братии о том, что происходит?
Ренос чуть скривил губы.
— Мы мало говорим о суете высшего общества. Нас больше интересуют дела
Иллиандра постаралась сдержать раздражение.
— Ренос, ты прекрасно знаешь, что меня интересует то же самое. И оттого, что я замужем за королем теперь, ничего не изменилось. Я полюбила его еще до того, как впервые повстречала вас в том лесу, до того, как имя Архитогора впервые прозвучало в Лиодасе. И почти весь последний год я провела с ним, тайно, но все это время я продолжала служить Братии верой и правдой.
— Служить Братии, да?.. — неожиданно криво усмехнулся Ренос. — Брось, Илли, теперь я впервые ясно понимаю, кому ты служила все эти годы.
Иллиандра сощурилась.
— Мне кажется, или ты забыл, кто помог тебе выбраться из того леса, Ренос? Кто даровал тебе свободу? Почему теперь ты так несправедлив к нему и ко мне?
— А почему вы так несправедливы к людям, Илли?.. — воскликнул Ренос. — Вы дали свободу горстке угнетенных, и думаете, будто этого достаточно, чтобы мы были благодарны вам до конца жизни! А что же с остальными? Почему вы думаете, что они меньше достойны той свободы, которая есть у вас? Нет, Илли, ты никогда не служила Братии. Ты служила себе, и ему, и своему обществу, потому что если бы было иначе, ты бы уже давно убедила его сделать все так, как мы хотим этого!
Иллиандра удивленно подняла брови.
— Почему ты считаешь, что я вообще способна убедить его в чем-то?
— Ты ведь как-то смогла заставить его развестись с законной королевой и жениться на тебе. И кроме того, та давняя дуэль с каким-то бароном… кажется, Ламатье? Так вот, все знают, что король дрался с ним из-за тебя, и что при всей недвусмысленности той истории ты все же умудрилась удержать его в своих путах… — юноша осекся, встречая странный взгляд Иллиандры.
— Так тебя не интересуют светские сплетни, да, Ренос?..
Он досадливо нахмурился.
— Об этом говорят на каждом углу, Илли. Невозможно не слышать того, о чем шумит весь город.
— И ты, зная меня столько лет, все же веришь каждому их слову, — Иллиандра разочарованно качнула головой. — Мне очень жаль, Ренос. Я всегда считала тебя намного более разумным. Но что ж… быть может, когда смолкнут злые языки, ты одумаешься и сможешь осознать, насколько незаслуженно сейчас поливаешь меня грязью вместе с толпою.
Она резко развернулась и вышла, не давая Реносу более вставить ни слова.
На душе у нее было гадко.
Сколько еще мерзких пошлостей они говорили о ней теперь?.. И сколько людей было способно оставаться в стороне от смакуемого светского скандала?.. Если даже Ренос, знавший ее столь близко, работавший с ней все эти годы, поддался бессмысленному мнению большинства, то кто же в целом городе еще был на ее стороне?.. Иллиандра с печалью осознала, что этих людей можно было поистине пересчитать по пальцам. Разумеется, Диадра. Эстер. Ронтан с супругой. И, быть может — хотя теперь она уже не была уверена — Элеонора.