Ведун
Шрифт:
— Нет, — мотнул я головой. — Во всяком случае я о таком не слышал.
— Вот и я не слышал. — Илья снова с наслаждением затянулся, выдохнув дым вверх и как бы невзначай спросил: — С поставщиком свести можешь?
— В ближайшее время нет, — снова я отрицательно мотнул головой. — Говорю же, по случаю достались.
— А не в ближайшее?
Почти до самого вечера Илья меня сначала пытал, потом соблазнял всякими благами, ну а напоследок уже чуть ли не силком обещание выбил, что как только новая партия сигарилл появится и если я (или тот, у кого я их взял) надумаем их продавать, то делать это только через него. Любую цену, за которую их у нас захотят приобрести,
За любое количество!
Хотя тут я его честно и сразу обломал: большого количества и частых поставок не будет. Только вот так, от случая к случаю. Но он и на это был согласен. Сигарилла, конечно, не сигара, но и не сигарета, за пару минут сгорающая, ею продолжительное время наслаждаться можно. Так что это роскошь, а за роскошь, да еще и такого качества, принято платить, как мой дед за то же кофе платит. Ведь тоже же роскошь.
«Н-да, — хмыкнул я про себя. — Если бы Илье еще и кофе предложил, он бы меня так просто уже не отпустил. Поаккуратней с понтами надо. Но это уже пусть у деда голова болит, сам пусть перед другими отмазывается, где сигариллы взял.
Хоть она и так у него скоро заболит, — смотрел я на приближающуюся егерскую заставу и губы сами собой в счастливой улыбке расползались. — Уже почти дома».
Так уж получилось, что с самого образования границы нашего анклава чаще именно егеря и охраняли. Назвали их так из-за того, что они в основном против зверья воевали. И не важно, что звери те частенько в человеческой шкуре обретались. Звери они и есть звери, ничего человеческого у них уже не оставалось.
Ну а потом так пошло, что егеря окончательно на себя погранслужбу перетянули, высвободив руки армии для работы на внешних рубежах. При этом влились в состав вооруженных сил анклава, пусть и отдельным видом войск, подчиненных только совету. Они ничем другим больше не занимались: тренировались и служили, да жили полностью за счет жителей анклава. Специальный налог на армию был, каждый дееспособный житель обязан раз в год его внести. Хочешь под защитой жить — плати, не хочешь — добро пожаловать в вольные поселенцы за пределы анклава. Ну или в изгои — есть у нас такая мера наказания, когда вздернуть вроде бы и не за что, но и сурово наказать обязательно надо, вот и выпроваживали на выход, скатертью дорожка.
В основном в егерях нормальный народ служит, простые рабочие люди их уважает, как же, защитники от нашествий зверей и банд. Так что да, народ их уважает, а вот искатели и охотники уже не очень. Между нами очень напряженные отношения, можно даже сказать — вооруженный нейтралитет. А всё из-за того, что ходят слухи, будто искатели пропадают, те, кому повезло в рейде, но не повезло на гнилых егерей нарваться. Пока только слухи, не подкрепленные ничем, но и этого хватает, чтобы наша взаимная неприязнь не утихала, а всё больше и больше разрасталась.
Ну и еще кое-что! Егеря, они же на всем готовом живут, обеспечение у них по высшему разряду, зарплата неплохая, вроде бы живи и радуйся. А нет, завидуют они нам, нашей вольной жизни и нашим приключениям и подвигам. Их даже не сдерживает то, что искатели и охотники с ног кормятся, что добудут, на то и живут. Постоянно эти служивые стремятся показать, что они круче нас, каких-то там бродяг. Вот только если что-то серьезное случается сейчас, чаще именно «бродяги» на разборки идут, в то время как егеря продолжают границу охранять. Но это ладно, а вот то, что если вблизи границ анклава зверь какой озоровать начинает,
Обломились!
Тут уже все охотники с искателями на дыбы встали! Мало того, что мы работу егерей выполняем, за которую им же и платим, так еще и бесплатно это делать? Вы это серьезно? А не скажите ли вы, неуважаемые, куда же это и на что в таком случае наши деньги идут, раз работу эту выполнять некому. Может стоит налоговые выплаты пересмотреть, а то и вовсе их отменить?
С тех пор от нас отстали с такими глупыми предложениями. Не знаю только, надолго ли, но пока молчат, да егеря на нас с ещё большим раздражением смотреть стали. Некоторые из них, а не все, тут нужно быть честным, так как, опять же, некоторым егерям совсем не нравится то, во что их служба превращается.
Так не всегда было, раньше егеря действительно егерями были, а вот сейчас в непойми что превратились. Но опять же, как и говорил, не все, есть такие волкодавы, те и зверя, и любого охотника в лесу так скрадут, что до последнего его не почувствуешь, а потом только и остается, что расслабиться и получать удовольствие, так как сделать в ответ уже всё равно ничего не сможешь.
Да, есть такие, и службу на совесть тянут, и в жизни нормальные ребята, только почему-то с каждым годом их всё меньше и меньше становится.
Ладно, это противостояние уже не один год длится, и еще черте сколько будет продолжаться. Во всяком случае в моем лице, так как на заставе среди егерей заметил Витьку Щура, нашего с парнями недоброжелателя. Вернее, его младшего брата, но недоброжелателем он быть не перестал, до врагов братья так и не доросли. Старший, когда устал от нас скрываться, сам на встречу вышел и сумел отбрехаться, открестился при свидетелях от друга своего, который еще до катастрофы Дашку подрезал. Типа просто знакомый, сам он на нее никого не натравливал, соответственно никакой ответственности за случившееся не несет. Ну а другу тому ничего не предъявишь уже, помер, случайно под кирпич попав.
Вообще, что старший, что младший, в мамашу пошли — обертка блестящая, красивая, а внутри сплошные нечистоты. Вот и Витька, форма егерская как под него шитая, прям добрый молодец, только это всё внешнее, внутри он гнилой полностью, до недержания завидующий чужим успехам, при этом людям он умеет нравиться. Это умение его, наверное, и на заставу протолкнуло, если не его батя, нормальный вроде бы мужик, главным инженером на моторном заводе работает, постарался. А может и мамаша, много про нее разных слухов ходит. Сам сюда попасть он не мог, так как обычно сюда на заставу только пострадавшие или старослужащие егеря попадают, всё же служба тут синекурой считается. Никаких тебе патрулей, сиди себе в тепле, да встречай и провожай прибывающих и убывающих.
«Вот так, наверное, и получается, что нормальных егерей всё меньше и меньше становится, приходят им на смену такие вот Щуры. Люди есть, а служить то и некому».
Меня Витька не узнал, скользнул по мне деланно безразличным взглядом, да еще больше грудь колесом выпятил, изображая из себя всего такого важного типа, на что я только усмехнулся, да и отвернулся от него. Это я уже девять лет в охотниках числюсь, в искателях и того больше, а он не так давно на службу поступил, вот и важничает, изображает из себя невесть что.