Вегетация
Шрифт:
— Я действительно почувствовал тепло коллигентного дерева. Сергей сказал, что этой способностью обладают только Бродяги.
Егор Лексеич сразу отвлёкся от мыслей о Мухе.
— Какого дерева? — заинтересованно переспросил он.
Митя и сам обомлел. В его памяти опять словно открылось окно.
— Коллигентного дерева, — повторил он, слушая себя с изумлением. — Альфа-особь, или, по-вашему, — «вожак». Аккумулятор энергии фитоценоза.
Серёга и Маринка уставились на Митю так, будто он сам был деревом, которое внезапно обрело дар человеческой речи. А Митя взволнованно заторопился, пока окно в его памяти обратно
— Коллигентное дерево отличается от обычного только на клеточном уровне, и определить его можно лишь в лабораторных условиях… Но Бродяги ощущают тепло от коллигентов. Такое дерево есть в каждом фитоценозе. Оно — стабилизатор сообщества высших и низших растений, основа селератного леса… Без древесины коллигентов невозможно образование бризола.
В комнате повисла благоговейная тишина.
— Похоже, вы мне и вправду не спиздели… — вздохнул Егор Лексеич.
Маринка вглядывалась в Серёгиного брата с опасливым почтением. Он — Бродяга? Бродяги — самые загадочные люди на свете. Они в одиночку ходят по неведомым и страшным чащам, они видят то, что никто больше не видит, и они ничего не боятся. Они вольные — сами по себе. Никому не подчиняются. Они мрачные, грубые и самоуверенные. Они берут, что хотят, и не отдают долгов. У них есть и деньги, и власть, но это им безразлично. Маринка и сама не отказалась бы стать Бродягой, но Бродяги — обречены…
А Серёга на миг почувствовал, что влюблён не в Маринку, а в Митю. Это надо же — так ошарашить бывалого бригадира!.. Серёга с гордостью глянул на Маринку: нехилый у меня братец, а? Маринка быстро поджала губы.
И Серёга понял, что вопрос об их с Митей участии в поездке на Ямантау решён окончательно и бесповоротно. Типалову нужен Бродяга. Мите нужен объект «Гарнизон». А ему, Серёге, нужна Маринка.
Егор Лексеич обвёл Серёгу, Митю и Маринку тяжёлым взглядом.
— Тогда объясню вам, голуби, — сказал он. — «Вожаков» скупают, чтобы делать пиродендрат, взрывчатку. Война же идёт. А вояки — мужики серьёзные. Если я им туфту вместо «вожака» продам, у меня больше никогда ничего не купят, и пиздец моему делу. Бывало, бригадиров с такого вообще кончали. Так что я должен доверять Бродяге. Ручаешься за этих братьев, Муха?
— Да ни фига не ручаюсь! — дерзко отпёрлась Маринка.
— Вот что за девка ты поперечная? — страдальчески спросил Егор Лексеич.
Переговоры завершились почти в темноте: день угас, потолочные лампы в кабинете не горели и косой свет попадал только сквозь окно от прожектора на бывшей парковке. Бригада располагалась ночевать на полу в ресторане. Серёга хотел выцепить Маринку, но она исчезла — наверное, отлучилась в кусты. Серёга караулил её у входа. Маринка подошла к нему через парковку.
— Чё, как ты? — спросил Серёга, млея и мало что соображая.
— Нормально ты сегодня сработал, — снисходительно одобрила Маринка.
— Дак могу ведь, когда чё! — косноязычно отозвался Серёга.
Маринка усмехнулась — ей всё было понятно про Башенина. А в глубине души её грело тихое торжество: Серый влюбился в неё по-настоящему, такое дело ради неё сделал — Харлей никогда бы ни на что похожее не сподобился! Значит, она самая лучшая на свете!
— Не знала, что у тебя брат-близнец есть.
— Ты про меня вообще много чего не знаешь! — Серёга наконец выскочил на тему, в которой чувствовал себя свободнее.
— Ну-ну, — туманно ответила Маринка.
—
— Молодец, — снова похвалила его Маринка.
Хоть Башенин и болван, ей, блин, всё равно это было приятно.
Серёга обнял её и начал целовать в губы. Почувствовал, как она ответила. Не теряя шанса, положил ладонь ей на грудь. Маринка немного подождала, а потом мягко оттолкнула Серёгу.
— Что-то ты на скоростях, Башенин, — заметила она.
Серёга больше не загораживал ей путь.
Он проводил Маринку взглядом, по-дурацки улыбаясь.
Он уже не сомневался, что у него всё получится.
Митяй обнаружился за станцией на площадке, с которой днём Серёга сбросил самосвал, чтобы протаранить харвера. Митяй сидел на обломанном бетонном краю, спустив ноги в обрыв. Серёга, сопя, пристроился рядом. В душе у него всё цвело и переливалось.
Серёге надо было поделиться.
— А ты крутой, Митяй! — щедро заявил он и закурил.
Митя задумчиво покачивал ногами. Стрекотали кузнечики. Вдали над горизонтом внезапно заструилась вертикально вверх цепочка быстрых синих огоньков. Митя не удивился. Оказывается, он знал, что означают бегучие огни: где-то там, возле большого города, устремился к орбите рейсовый шаттл.
— Марина — очень красивая девушка, — ответил Митя Серёге.
Серёга стрельнул окурком в темноту, хлопнул Митю по спине и поднялся.
Митя остался один. Вокруг было тепло, как в комнате. Ветерок шевелил на склоне мерцающую во тьме траву. С высоты горы Митя видел объятую мраком великую равнину, что расстилалась отсюда и до неведомых пределов, до невозможности вообразить. И всю равнину заполнял собой селератный лес — странный, ещё небывалый мир со своими законами, со своей непреклонной волей и беззвучной, многоголосой речью. Он, Митя, изучал этот лес. Говорил с ним на его языке. И не было в его жизни ничего важнее, чем это волшебное понимание. А в чёрном озере внизу отражалась луна. Митя поднял голову. Через небосвод размашисто клубилась светлая туманность Млечного Пути. И небо вдруг оглушительно-тихо взорвалось звёздами Мите прямо в глаза.
20
Банное озеро (IV)
Они спустились с горы по неестественно ровному травяному склону — по бывшей лыжной трассе — и двинулись к мотолыге напрямик через посёлок.
— Шеф, а если там риперы нас поджидают? — спросил Фудин.
— Риперы — не животные, — ответил за бригадира Холодовский. — Засад они не устраивают. И ничего не помнят ни о себе, ни о тех, на кого нападали. Нет цели на радарах — значит, нет её вообще, и они уходят.
По заросшим дворам и переулкам в утренней свежести плыл бризоловый запах смолы. Сквозь зелень весело сверкало чистое солнце. Щебетали птицы.
— Нога-то не болит, Костенька? — тихо приставала к сыну Алёна. — Ты же вчера на гвоздь наступил…
— Да не болит, мам! — отмахивался Костик.
Порой приходилось перелезать через какую-нибудь уцелевшую ограду, и возле Маринки сразу появлялся плотоядно улыбающийся Серёга.
— Подсадить? — предлагал он, предвкушая, как полапает Маринку.
— Башенин, отвянь! — отбивалась Маринка.
Костик, ревнуя, злорадно усмехался.
— Эх, здесь на мотолыге надо переть — напрямик бы заборы прошибали! — вздыхал Матушкин. — Стиль езды — всё до пизды!