Вегетация

Иванов Алексей Викторович

Вильма огляделась. Спортивный корт — точнее, поляна с дремучей травой. Плоское и длинное здание спортклуба с грязными окнами и замшелой крышей. Вокруг берёзы, рябины, сосны, ёлки — в общем, лес. Синее небо, солнце, белое облако. И никого. Никто не придёт ей на выручку. Но это Вильму не угнетало — она привыкла. Она подождёт. Рано или поздно дурацкий робот отвяжется и свалит куда-нибудь, а она позвонит бригадиру и упросит забрать её отсюда, потому что она должна быть рядом с Типаловым, ведь Типалов нужен Алабаю, а для Алабая она сделает всё что угодно. У неё нет ничего, кроме Алабая.

Издалека

донёсся звук взрыва. Вильма снова насторожилась. Что такое? Бригада Типалова из гранатомётов стреляет по риперам, которых, наверное, привёл за собой убежавший Калдей?..

Рипер под турником внезапно затих. Похоже, у стаи, которая напала на Вильму и Калдея, была связь, и тварь, что пыталась достать Вильму, получила сигнал, что есть добыча полегче. Рипер поднял манипулятор с изуродованной пилой, выпятился из-под турника, развернулся, топчась, и целеустремленно двинулся в лес по направлению к главной улице.

17

Банное озеро (III)

Ветра сдували почву с плоских каменистых вершин, и потому на гребне гряды, вцепившись корнями в расщелины, росли только ползучие берёзки и скрюченные карликовые сосенки. «Лю Чонг» катился медленно, вперевалку, и деревца хрустели под его рубчатыми колёсами. Митя еле дышал, глядя на просторы, что распахивались с этой высоты. Кривоплечие горы, покрытые звериной шерстью лесов, растопырили костлявые локти отрогов; в плоских озёрах, отражаясь, сияло ослепительное небо; ползли облачные тени, ныряя в мягкие складки хребтов; дальняя равнина зыбко истаивала в жарком мареве…

— В рот кислород! — восхищённо сказал Серёга.

Впереди на краю обрыва виднелось причудливое здание с панорамным окном, выгнутым дугой, а рядом с ним торчали бетонные столбы и мачта.

— Это что? — спросил Митя.

— Когда внизу санаторий работал, здесь канатная дорога была. Комбинат всё содержал. Это — станция. Вон на мачте решётка с радиации, а на подвале там — дизель-генератор. Давно бы всё спиздили, только без крана не вывезешь.

Самосвал не спеша подкатился к зданию и затормозил.

— Бригада сюда приедет? — поинтересовался Митя.

— Да хер её знает, — беспечно ответил Серёга. — Так-то бригады обычно здесь ночуют, но Типалу сейчас ещё рано разбивать лагерь… Может, он вдоль озера через посёлок поедет, там трасса с Белорецка.

— Зачем же мы сюда заявились?

Серёга возмущённо фыркнул:

— Внизу лес толстый, на бандуре нашей не пробиться. А отсюда мы всё увидим. Если они внизу поедут, мы сразу спустимся, говна-пирога.

— Смотри, там дым какой-то, — заметил Митя.

Под склоном горы до берега озера курчавился лес, в нём просматривались крыши домов. Трасса, о которой говорил Серёга, выглядела как длинная и прямая прогалина. С неё и поднималось тёмное пёрышко дыма.

Серёга по лесенке ловко соскочил с кабины самосвала на землю — на бетонированную площадку, и пошагал к обрыву. Митя последовал за братом. Серёга вытащил телефон, навёл камеру и пальцами увеличил изображение на экране. Поперёк дороги — улицы посёлка — бесформенной грудой, раскидав ноги, лежал и горел комбайн. Поодаль стояла мотолыга Типалова. А к ней, поблёскивая на солнце, приближались два рипера.

Кто-то в мотолыге стрелял из автомата, а кто-то уже бежал от транспортёра прочь. Серёге показалось, что он узнал Маринку: гибкая фигурка, бейсболка и чёрный хвост.

— Ё-ёлки!.. — в ужасе охнул Серёга.

Бригада Егора Лексеича и вправду попала в беду.

Холодовский уже готовился зацепить тросом догорающий харвер, как из кустов на дорогу вывалился растрёпанный, исхлёстанный ветвями Калдей.

— Напали там!.. — заорал он.

Егор Лексеич не успел ничего сообразить.

Кусты за спиной Калдея словно рассыпались под взмахом дисковой пилы, и за Калдеем на дорогу полез рипер.

— Всем в машину! — крикнул Егор Лексеич.

Костик и Маринка прыгнули на броню быстро, как кузнечики; за ними, повизгивая, полезла Талка, и Матушкин, ухмыляясь, подпихивал её в круглый зад. Сам Егор Лексеич отступил ближе к Холодовскому, который перекинул с плеча автомат. Фудин не знал, куда податься, и прижимался к начальству. Калдей плюхнулся брюхом на капот транспортёра и, дёргаясь, пополз наверх.

Холодовский ударил по риперу очередью. Механическая зверюга упала как подкошенная, а затем, точно в агонии, неестественно выкрутила задний корпус, махнув парой согнутых ног, и волшебным образом опять поднялась как ни в чём не бывало — будто умерла и мгновенно воскресла. Холодовский хотел выстрелить снова, но его автомат сухо щёлкнул: рожок опустел.

Из других кустов внезапно полез второй рипер, он водил перед мордой манипулятором с пилой и волочил на себе угловатый кусок оконной рамы. Над бронированным бортом мотолыги вырос Матушкин — растерянный, но с автоматом в руках. Он завертелся, не зная, куда стрелять, и принялся палить куда попало; автомат у него плясал; торопливые очереди вспарывали кусты и барабанили по заборам. Понятно было, что толку от Матушкина нет. А на дороге появился ещё и третий рипер, и он тоже устремился к мотолыге.

В мотолыге имелось достаточно оружия, чтобы отбиться, вот только отбиваться там никто не умел, а Холодовского и Егора Лексеича риперы от машины отрезали. И Егор Лексеич закричал бригаде:

— Живо все обратно! Уходим!

Повторять ему не пришлось: бригада посыпалась из мотолыги на дорогу.

Фудин суетился возле Типалова, желая пригодиться — но без риска.

— Там коттедж кирпичный! Я поведу их! — предложил он.

— Веди, — отмахнулся Егор Лексеич.

— За мной! Все за мной! — по-командирски завопил Фудин и помчался к ближайшим воротам в заборе.

Оглядываясь на Егора Лексеича, бригада всё же побежала за Фудиным — Калдей, Талка, Алёна, подгоняющая Костика, Матушкин и Маринка.

— Молодец, Алёна! — подбодрил Егор Лексеич. — Муха, не отставай!

Два рипера с лязгом и клацаньем уже взбирались по борту мотолыги.

Холодовский менял рожок на автомате.

— Давай за всеми, Лексеич, — сказал он. — Я прикрою.

Коттедж, который присмотрел Фудин, был большим и двухэтажным, с черепичной крышей. Стены его понизу оплела жимолость, цепляющаяся за фигурные карнизы. Во дворе высились сосны, в зарослях акации ржавел легковой автомобиль, из малинника высовывалась резная деревянная беседка.