Век сурка

Мусаниф Сергей Сергеевич

— Да я вообще не понимаю, о чем ты говоришь! — возопил Федор. — С ума вы все посходили, что ли?

Бог-император расхохотался и вбросил меч в ножны.

— Прости, но я не смог удержаться, — сказал он. — Видел бы ты свое лицо.

— Задрали, — повторил Федор, убирая посох.

— Прости еще раз.

— Протрезвей уже, а? — попросил Федор. — Твоя империя смотрит на тебя и все такое.

— Она уже тысячу лет на меня смотрит, — сказал Кевин. — А до этого на меня смотрели другие империи, и вот они-то, как правило,

ничего хорошего от меня не видели.

— Раз уж ты пригласил меня к себе и нам пару дней доведется прожить рядом, может быть, ты найдешь время, чтобы рассказать мне всю эту историю целиком? — спросил Федор.

— Как только разберусь с государственными делами, — пообещал Кевин.

— Значит, никогда.

Глава 5

Как говорил мой старик-отец, хорошо иметь домик в деревне. А еще лучше — иметь домик, и чтобы никакой деревни вокруг не было. И рядом тоже не было. Потому что все эти коротконогие селяне, бродящие за забором, только и делают, что раздражают.

А еще от них навозом пахнет.

Мне кажется, я уже говорил, что мой отец был не самым приятным человеком. Отчасти именно этим в минуты самокопания я оправдываю тот факт, что я и сам не слишком приятный человек.

Слабая отмазка, но это лучше, чем вообще никакой.

У меня был домик в горах, мне его один верующий построил. Ну, в смысле, в меня верующий. Звучит диковато, конечно.

Мне до сих пор сложно представить, что у меня есть собственные верующие. Что вот где-то существуют десятки, а то и сотни людей, которые верят в меня и даже время от времени на меня молятся.

Правда, происходит это, как правило, в самые неприятные в их жизни времена. Когда в жизни все хорошо, о кровавом возмездии думать не принято.

Первое время после вот этого вот всего я часто думал, что же я делал не так и почему в итоге Система сделала меня таким, как сейчас. В конце концов, у меня нет обостренного чувства справедливости, я — обычный человек и вполне могу пройти мимо какой-нибудь мелочи. У меня нет особой тяги к насилию, и то, что оно сопровождает меня на протяжении всей моей игровой карьеры… Ну, так получилось.

У меня были враги, и я, как и всякий нормальный человек, старался сделать так, чтобы их не было. Вышло, как вышло.

Но я ведь их специально не искал. Я не делал ничего такого, чтобы у меня появились враги, они почему-то сами себя таковыми назначали.

Скажем, тот эльфийский принц, из-за которого началась наша вендетта с Домом Красных Ветвей… Ну, я сбросил его с крыши, да. Но это было в моменте, это было в бою, и, между прочим, он сам нарывался. Он вторгся на мою планету, а не я — на его.

Как это вообще происходит?

Вчера ты был физруком в Люберцах и учил старшеклассников правильно подтягиваться и кидать мяч, а потом в мир пришла Система, и ты начал лупить этих старшеклассников грифом от

штанги, и не потому, что ты плохой человек и просто не любишь детей, а потому что эти старшеклассники внезапно оказались теми еще упырями и попытались тебя сожрать. А потом ты просто пытаешься выжить и отыскать немного справедливости, у тебя появляются новые друзья, а старые друзья становятся врагами, и ты идешь вперед и делаешь то, что должен был сделать, и вдруг в какой-то момент обнаруживаешь, что твоим именем пугают детей, твоя репутация настолько забежала вперед тебя, что умудрилась побывать в местах, в которые ты даже не собирался, а еще у тебя есть зловещий замок в горах и твоего приспешника зовут Игорь.

Ладно, я немного преувеличиваю. Это не замок, а скромное шале, и никакое оно не зловещее.

Но приспешника на самом деле зовут Игорь, и он утверждает, что это его настоящее имя.

Тут я тоже преувеличиваю. Он не приспешник, он, в общем-то, сторож и присматривает за домом, пока я занят делами. И несмотря на то, что его зовут Игорь, он вовсе не ассистирует мне в моих зловещих экспериментах, хотя бы потому, что я никаких зловещих экспериментов не провожу.

Но если бы проводил, он бы непременно мне ассистировал. А ведь у него даже горба нет.

Игорь был моим адептом и знал, кто я такой. Правда, он узнал об этом уже после того, как я за него отомстил… Словом, это тоже длинная и не слишком приятная история, о которой я расскажу вам как-нибудь в другой раз.

Я вошел в прихожую, смахнул с кроссовок снег (в горах зима наступает рано), и сразу двинул в свою любимую комнату. Там было тепло, там уже горел камин, и я уселся в кресло, вытянул ноги и уставился на огонь. Примитивное, атавистическое, но все равно удовольствие.

Почти сразу же рядом нарисовался Игорь.

— Добро пожаловать домой, хозяин.

Я вздохнул.

— Игорь, мы знакомы вот уже двадцать лет…

— Двадцать три, хозяин.

— И все это время я прошу тебя не называть меня “хозяином”. Что мне уже сделать, чтобы ты перестал?

— Но вы же хозяин этого места, — возразил Игорь. — Это Пристанище Мести…

— И никто, кроме тебя, его так не называет.

— Я могу сформулировать по-другому, хозяин, — сказал Игорь. — Пятьдесят процентов людей, осведомленных об этом месте, называют его именно так. Принести вам горячий глинтвейн?

— Лучше принеси мне холодного пива, — сказал я.

Он скривил неодобрительную гримасу, показывая отношение к моим плебейским вкусам, но ушел и быстро вернулся с запотевшим бокалом, полным янтарного напитка. Я отхлебнул немного и поставил бокал на столик рядом с креслом. Закурил сигарету.

— Ужинать будете, хозяин?

— А сейчас уже вечер?

— Да, — сказал Игорь. — Здесь сейчас уже вечер.

— Может быть, позже, — сказал я. — Слушай, я давно хотел с тобой кое о чем поговорить.