Век воли не видать
Шрифт:
Он двинулся дальше, затаив дыхание.
На верхнем уровне гостиничного модуля располагались лишь две каюты. В одной проживали Прохор и Павлина, в другой – супружеская пара из Финугрии. Другим отдыхающим делать здесь было нечего. И тем не менее на площадке между каютами находились молодые люди, двое – парень и девушка, из только что прибывших, Даныбай запомнил их хорошо. У парня на голове красовалась дуга с наушниками, девушка держала в руке нечто напоминающее зубную щётку. Оба неотрывно смотрели на дверь каюты Прохора.
Даныбай кашлянул, начал с топотом
Парень и девушка синхронно повернулись друг к другу и обнялись, словно собирались заниматься любовью, не интересуясь больше ничем.
– Привет, – сказал Даныбай доброжелательно на английском языке. – Вы к нам?
– Привет, – ответили ему без особого смущения и тоже – на английском. – Здесь живут Малковичи?
– Нет, здесь живут Кирвисниеми.
– О, простите, кажется, мы ошиблись этажом, – сказала девушка, показывая великолепные зубы; «зубная щётка» в её руке волшебным образом исчезла.
– Бывает. – Даныбай пропустил пару, подождал, пока она спустится на нижний уровень. Обмануться он не мог: «зубная щётка» суперсовременного вида на самом деле была антенной ультразвукового сканера, и для чего она понадобилась вновь прибывшим туристам, можно было только догадываться.
Он стукнул в дверь.
– Кто? – послышался голос Павлины.
– Я.
Дверь открылась, Даныбай вошёл, глянул на кресло, где без движения сидел Прохор.
– Ничего, – грустно проговорила Павлина в ответ на его взгляд. – Купался?
– Нет, сходил на берег, погулял по базару. Статуэтку каменную купил и вот это. – Он вытащил из кармана шорт многогранник.
Девушка с любопытством повертела в пальцах безделушку.
– Что это? Похожа на эргион.
– Потому и купил. – Он сел на диванчик. – Продавец утверждал, что эта штуковина улучшает тонус. К нам никто не стучался?
– Никто.
– Чёрт!
– Ты чего ругаешься? – удивилась она.
– Похоже, за нами следят.
– Кто?!
– Приехала молодёжная компания, двое парней и две девицы, одну пару я только что застал у нашей двери.
– Ну и что?
– Это не простые туристы и молодняк не простой – подготовленный, я такие вещи просекаю на раз. К тому же у них был УЗС.
– Что?
– Ультразвуковой излучатель.
Павлина попятилась, присела на валик кресла рядом с Прохором, взяла его руку в свою.
– Что же нам делать?
– В первую очередь – посоветоваться с моими «родственничками». Во вторую – валить отсюда подобру-поздорову, и чем быстрее, тем лучше.
– Но мы же не можем… без Проши…
– Никто и не предлагает оставлять его здесь. Дождёмся и будем решать. Но сначала надо связаться с Саблиными.
– Как?
– Не знаю. – Даныбай досадливо поморщился. – Если бы я мог прыгать по этим числоизмерениям, как Прохор… Не его надо было учить, а меня сначала.
– А если Саблины… не придут?
– Куда они денутся? Не мы к ним заявились, а они к нам, их интерес больше. Придётся кое-кого побеспокоить.
– Здесь, в отеле?
– В Белроси. – Даныбай подумал о Миранде. Приятель был сыном
– Что? – шёпотом спросила Павлина, не дождавшись продолжения.
– Переезд, – с улыбкой разрядил обстановку Даныбай.
Тени Бездн
Благодаря каждодневным занятиям с формами Варя начала проявлять в себе качества, о которых раньше никогда не задумывалась.
Во-первых, она стала гораздо увереннее, осторожнее и терпеливее.
Во-вторых, её перестала пугать перспектива вечного ухаживания за телами Прохора и Юстины.
Формотранс давался ей нелегко, однако в конце концов процесс удалось взять под контроль, и она стала без обычного волнения изменять форму простых предметов, легко проходя формоспектры ножа, вилки, ложки или заколки для волос. С более громоздкими и сложными объектами у неё случались неудачи, хотя и к ним она стала относиться спокойнее. Если стул в столовой так и не вернул первоначальную форму, распавшись на несколько кучек острых планок, треугольных в сечении, то зеркало в прихожей после долгих мучений приобрело прежний овал, хотя и перестало отражать свет.
Ещё труднее давались жене Данимира опыты с живыми существами. Последний случай – с попыткой «отформатировать» гнездо ос, поселившихся под стрехой сарайчика, вообще едва не отбил у неё охоту трансформировать живое.
Случилось это на второй день после путешествия Данимира к своему сорок четвёртому «брату» Даныбаю.
Сначала Варя, настроенная решительно, легко превратила пенёк от спиленной сосны у дальней границы участка в пучок прутьев и обратно в пень, хотя уже гранёный, не круглый. Кора на пне при этом рассыпалась в труху.
Данимир хотел было предложить супруге потренироваться на залетевшей в сад пичуге с зеленоватым брюшком, но Варя сама нашла цель – гнездо ос. Он попробовал её отговорить, помня свой опыт с пчёлами, однако она настояла на своём.
Погода стояла пасмурная, облака закрыли небосвод, подул холодный ветерок, и осы вылетали из своего сетчато-пузырчатого домика редко.
– Ладно, давай, – уступил он умоляющему взгляду Варвары. – Главное – не тушуйся и не забывай про концентрацию.
– Ты мне это каждый раз говоришь, – сердито заметила жена.
– Так я ж за ради порядку, – оправдался он.
Варя тряхнула роскошными льняными волосами, погрозила ему пальчиком.
– За порядок на этой территории отвечаю я.
– Слушаюсь! – вытянулся он, бросая к виску два пальца. – Товаришч енерал!
Варя, затянутая в джинсовый костюмчик по причине похолодания, направила на стреху сарайчика руку с эргионом, зажатым в кулаке. Лицо её стало строгим, словно она собиралась высказать мнение, идущее вразрез с мнением мужа.
День выдался сумрачным, поэтому импульс формотранса не был виден (обычно это было заметно по лёгкому струению воздуха), однако нависший угол крыши сарайчика и вместе с ним мешочек осиного гнезда изменили форму.