Шрифт:
Ирвин Шоу
Век здравомыслия
Перевел с английского Виктор Вебер
Кошмар приснился ему только однажды - в декабре. Наутро он несколько секунд думал о нем, а потом забыл. Исчез из памяти до одного апрельского вечера, а потом вдруг вспомнился за десять минут до того, как заканчивалась посадка на его самолет. Всякий раз, поднимаясь на борт самолета, он испытывал легкую тревогу. Понимал, что рискует, пусть риск этот и небольшой, поскольку каждый полет мог закончиться его смертью. Он вручал свою жизнь во власть воздушных потоков, грозовых облаков, клапанов и крыльев, перед
В кошмаре умирала его сестра, Элизабет. Он шел за гробом до кладбища и, не проронив не слезинки, наблюдал, как гроб опускают в могилу, а потом возвращался домой. И происходило все это 14 мая. Точность и определенность даты придавала кошмару не свойственную сну реальность. Проснувшись, он безуспешно пытался понять, почему именно 14 мая, почему подсознание выбрало именно этот день, отстоящий от настоящего на добрые пять месяцев. В мае никто из его ближайших родственников не рождался, не отмечались никакие годовщины, да и с ним лично в этот месяц никогда ничего не происходило. Он сонно рассмеялся, легонько погладил Элис по голому плечу, встал и ушел на работу, окунулся в логичную и понятную атмосферу кульманов и чертежей, не рассказав о кошмаре ни тогда, ни потом, ни жене, ни комуто еще.
И вот, посмеявшись над тем, как сонно и небрежно попрощалась с ним его пятилетняя дочь, когда он уходил из квартиры, поцеловавшись на прощание с Элизабет в шуме работающих самолетных двигателей, он вдруг вспомнил кошмар. Элизабет стояла перед ним, разрумянившаяся, здоровенькая, веселая, словно только что выиграла партию в теннис или заплыв в бассейне, и надо было очень сильно напрячься, чтобы представить ее лежащей в гробу.
– По возвращении привези мне Кэри Гранта, - Элизабет потерлась о его щеку.
– Разумеется, - ответил Рой.
– Оставляю вас, чтобы вы могли нежно попрощаться, - добавила Элизабет.
– Элис, не забудь про главное. Накажи ему быть паинькой.
– Я его уже проинструктировала, - ответила Элис.
– Никаких женщин. До обеда не больше трех "мартини". Дважды в неделю докладывать мне по телефону. Сесть в самолет и вернуться домой, как только работу будет закончена.
– Две недели, - напомнил Рой.
– Клянусь, что вернусь через две недели.
– И не оченьто развлекайся, - Элис улыбалась, но в глазах стояли слезы. Так случалось всегда, когда он уезжал от нее, даже на один день в Вашингтон.
– Не буду. Обещаю работать, не поднимая головы.
– И правильно, - Элис рассмеялась.
– Для того ты и едешь.
– Не везешь с собой телефонов подружек?
– полюбопытствовала Элизабет.
– Нет, - в жизни Роя был период, до женитьбы на Элис, когда он активно ухлестывал за женщинами, а его приятели, возвращавшиеся из Европы с войны рассказывали всякие истории, по большей части выдуманные, о диких нравах Лондона и Парижа, поэтому жена и сестра считали Роя более ветреным и непостоянным, чем он был на самом
– Господи, какое это счастье, хотя бы на несколько дней выйти изпод контроля женского совета директоров.
Он и Элис направились к выходу из галереи.
– Береги себя, дорогой, - прошептала Элис.
– Не волнуйся, - он поцеловал жену.
– Как я это ненавижу, - Элис прижалась к нему.
– Мы все время расстаемся. Это последний раз. Отныне, куда бы ты не собрался, я поеду с тобой.
– Хорошо, - Рой улыбнулся.
– Даже на стадион "Янки".
– Буду только рад, - еще несколько мгновений он обнимал ее, такую милую и родную, потом повернулся и направился к самолету. У трапа повернулся, помахал рукой. Элис и Элизабет ответили тем же, и он отметил, как же они похожи, стройные, светловолосые, даже руки у них двигались в унисон.
Он поднялся по трапу, через минутудругую люк захлопнулся и самолет медленно покатился к началу взлетной полосы.
* * *
Через десять дней, позвонив из ЛосАнджелеса в НьюЙорк, Рой сказал Элис, что ей придется прилететь на Западное побережье.
– Мансон говорит, что этот проект растягивается на шесть месяцев. Он обещает найти мне место для жилья, так что жду тебя с распростертыми объятьями.
– Спасибо, - ответила Элис.
– Скажи Мансону, что мне хочется дать ему в зубы.
– Ничего не поделаешь, бэби. Бизнес превыше всего. Ты знаешь.
– Почему он не сказал тебе об этом до отлета? Тогда ты помог бы мне подготовить квартиру к отъезду и мы могли бы поехать вместе.
– Он сам об этом не знал, - терпеливо объяснил Рой.
– В наши дни ситуация меняется очень быстро.
– Я все равно хочу дать ему в зубы.
– Имеешь право, - Рой улыбнулся. Приедешь и скажешь ему об этом сама. Когда тебя ждать? Завтра?
– Уж это ты должен знать, Рой. Я - не батальон. Ты не можешь сказать: "Гражданка Элис Гайнор, вам велено быть в трех тысячах миль отсюда завтра в четыре часа пополудни", - и ожидать, что так оно и будет.
– Хорошо, ты не батальон. Так когда?
Элис хихикнула.
– В голосе слышится нетерпение.
– Мне и не терпится.
– Это хорошо.
– Так когда?
– Значит, так...
– Элис задумалась.
– Мне надо забрать Салли из школы, отправить коекакие вещи на хранение, сдать квартиру, забронировать билеты...
– Когда?
– Через две недели. Если будут билеты на самолет. Ты сможешь подождать?
– Нет.
– Я тоже, - они оба рассмеялись.
– Ты там не оченьто развлекаешься?
Рой узнал тон и внутренне вздохнул.
– Отнюдь. Прихожу поздно, запираюсь в номере и читаю. Уже прочитал шесть книг и наполовину осилил мемуары генерала Маршалла.
– В один вечер ты не читал, - в голосе Элис слышалась обманчивая веселость.
– Понятно. Давай послушаем, что я делал в этот вечер.
– Моника во вторник прилетела из Калифорнии и сразу позвонила мне. Сказала, что видела тебя с красоткой в модном ресторане.
– Если бы существовала высшая справедливость, Монику бы сбросили на Бикини вместо водородной бомбы.