Век золотых роз
Шрифт:
Элхадж непонимающе мотнул головой.
– Подожди, подожди, Указующий! Теперь я уже ничего не понимаю… Но как же тот жрец, который приносил в жертву своих собратьев и после этого получал Силу?
– Бог-покровитель дает Силу своим детям и без жертвы, – Указующий назидательно поднял вверх коготь, – сейчас жертва позволяет Шейнире дать жалкие крохи могущества, минуя стены темницы, но это неправильный, нарушенный порядок Эртинойса. Отступник должен быть уничтожен, а колодец открыт, понимаешь? И тогда к синхам вернется былое
– Но это значит, – Элхадж растерянно посмотрел на шипастую морду твари, – это значит, что мне тоже нужно будет принести жертву? Для того, чтобы сразиться с Отступником и его победить?
– Верно, – Указующий кивнул, – жертва понадобится. Тут даже не жертва главное, а решение и твой выбор, понимаешь?
– И где я возьму эту жертву, когда я иду один? – синх развел руками.
– Ты дойдешь до Храма не один.
– Я нагоню Дар-Теена?
Молчание. Глаза Указующего притухли, словно он решил вздремнуть. А Элхаджу стало как-то не по себе.
– Почему ты молчишь? Я что, должен буду принести в жертву ийлура? Чтобы победить Отступника?
– А на другой чаше весов – благополучие твоего народа, синх. Подумай об этом. И не только народа… Весь Эртинойс следит за тобой, и ты… Делай то, что должен.
– Ценой жизни Дар-Теена?
Это синх уже прошептал. Он не хотел верить собственным ушам, он сдавил пальцами виски… Жертва Шейнире… Принятое решение. Дар-Теен или возвращение народа синхов к былому могуществу и процветанию.
– Тебе решать, – выдохнул Указующий, – а теперь… пора бы мне вернуться туда, откуда я пришел.
– Нет, погоди!
Элхадж подался вперед, но вовремя отшатнулся, когда громадная туша, усаженная шипами, двинулась на него.
– У меня только один вопрос, Указующий…
В желтых глазах мелькнула насмешка.
– Спрашивай, синх.
Пришлось несколько раз вдохнуть и выдохнуть, собираясь с мыслями. А затем Элхадж спросил:
– Разве наша мать настолько слаба, что один синх смог изгнать ее из Эртинойса? Разве такое возможно? Смертный – и победил правящую, богиню-покровительницу?
Указующий ощерился. Быть может, это должно было означать ироничную усмешку.
– Ты ведь знаешь, что сказал один из первых метхе, первых учителей?
Элхадж пожал плечами.
– Увы, у меня не было возможности изучать древние свитки.
– Он сказал… – тут Указующий сделал многозначительную паузу, – он сказал: воля одного способна перевернуть Эртинойс. И он был прав, этот старик… Постарайся все вернуть на место и исправить те ошибки, которые натворил другой.
– Но…
Элхадж запнулся.
Яма стремительно меняла свои очертания, расплывалась, как масляная пленка на воде; сквозь нее уже проглядывали изумрудные листья… И обгорелый остов на месте чудесного куста с золотыми розами.
– Указующий! – позвал Элхадж в
– Зато я смогу.
И железный кулак Дар-Теена обрушился на скулу синха.
– Ты за мной следил, – мрачно сказал ийлур.
Хрясь! – и бок взорвался горячей болью. Элхаджу даже показалось, что хрустнули ребра; он взвизгнул, попытался отползти в сторону, но крепкая рука схватила за шиворот и как следует тряхнула.
– Мало того, что ты предпочел улизнуть и отсидеться в кустах, когда на меня напали! Так ты еще и крался следом! А может… – глаза Дар-Теена так и метали молнии, – может ты меня прирезать ночью хотел?!! И это после всего, что я для тебя сделал, ты, зеленый уродец?
Элхадж попытался высвободиться – бесполезно.
– Нет! – прохрипел он в перекошенное гневом лицо ийлура, – не следил!!! Да отпусти же… дышать… нечем…
– Так и сдохни, ящерица, – гаркнул Дар-Теен.
В следующий миг Элхадж уже корчился на траве и пытался сбросить с груди тяжелую ногу, обутую в потрепанный башмак.
– Храм… – выдохнул Элхадж, – отпусти, тупица! Ты не знаешь…
– А, не знаю как пройти к храму Шейниры? – издевательски переспросил Дар-Теен, – ничего. У меня время есть, я прочешу Дикие земли и синхов храм найду. Обойдемся и без вашей помощи, уважаемый.
Перед глазами Элхаджа запрыгали цветные мячики. Оба сердца, казалось, вот-вот лопнут, в легкие словно натыкали раскаленных игл…
Лицо Дар-Теена вдруг оказалось совсем рядом; и было непонятно – то ли ийлур пытается увидеть в глазах синха раскаяние, то ли с наслаждением рассматривает агонию зеленой ящерицы. А через мгновение Элхадж вдруг осознал, что может дышать, и что на грудь больше не давит тяжелый башмак.
– И что самое интересное, – спокойно изрек ийлур, с высоты своего немалого роста разглядывая простертого на земле Элхаджа, – самое интересное в том, что я, к сожалению, не могу тебя убить.
«Хотелось бы знать, почему», – подумал синх, но вслух ничего не сказал. Также молча поднялся и принялся отряхивать альсунею, порядком измазанную землей и травяной зеленью.
– Так зачем ты за мной следил, а? И, побери тебя Шейнира, может быть, расскажешь, что за головорезы на меня ночью напали?
– Я за тобой не следил, – огрызнулся Элхадж.
Он огляделся, подошел к обгорелым останкам какого-то куста, который чуть раньше был – или казался – кустом золотых роз.
«И вот здесь я провалился», – синх незаметно поскреб когтями землю.
Он надеялся, что ногами нащупает хотя бы перекрытия из веток, что скрывали ловушку; тогда можно было бы не сомневаться в здравости собственного рассудка и в том, что встреча с Указующим не была тяжким бредом. Но – увы. Ничто не говорило о том, что здесь, под землей, могла быть припрятана комната с чудовищем.