Век
Шрифт:
— Номер шестьдесят два — десять, — нараспев процедила сквозь стиснутые зубы женщина-диктор. — Восхитительное платье для коктейля от Габриэллы с изумительной отделкой плеч. Можно гарантировать, что его можно будет увидеть на всех лучших коктейль-приемах следующей осенью. Номер шестьдесят два — десять.
Манекенщица, кружась, исчезла за занавесом, и появилась новая модель.
— Номер сорок пять — семнадцать, — пробубнила диктор, которая возвела на уровень искусства свое умение навевать тоску. — Строгий костюм для важного делового обеда, с характерными
Это был обычный день в «Саммит фэшнз». Четырьмя этажами ниже, в одной из мастерских, где не было кондиционеров и окна были раскрыты, где жужжание семидесяти швейных машинок почти, но не полностью, тонуло в шуме автомобильных гудков, миссис Рита Альварес, тяжеловесная женщина средних лет, три года назад эмигрировавшая из Пуэрто-Рико, ругалась с Арти Фогелем, управлявшим этой мастерской вот уже двенадцать лет.
— Я тиряю деньги на ети блузы, — визжала миссис Альварес, стоя возле своей швейной машинки и потрясая перед лицом Арти блузкой, о которой только что шла речь. Капли пота блестели на ее мясистых руках. — Его слишком сложно! Я теряю деньги!
— Рита, дитя мое, — вздохнул Арти, сорокатрехлетний, тощий и запоминающийся своим уродливым лицом человек. — Мы же только вчера согласовали на нее расценку.
— Но я не знал, что он такой трудный! — кричала она. — Я тиряю деньги! Он забирает столько время!
— Рита, детка, тебе не нравится работа здесь, так ты свободна поискать ее в другом месте. — Он улыбнулся.
Миссис Рита Альварес, у которой было шестеро детей и которой отчаянно была нужна работа, села, бормоча что-то по-испански. Когда Арти двинулся вдоль прохода, она крикнула ему вслед:
— Я обращусь в союз!
Арти обернулся. Шестьдесят девять остальных работниц в жаркой и душной швейной мастерской продолжали работать, но они тоже следили за Арти Фогелем. Большинство женщин, как и Рита Альварес, были из Пуэрто-Рико. Они знали, что слово «союз» в компании «Саммит фэшнз» относилось к бранным.
Арти вытащил из заднего кармана брюк записную книжку, сделал в ней пометку, взглянул на Риту Альварес, повернулся и вышел из мастерской.
Рита Альварес вернулась к работе.
* * *
В четыре тридцать Габриэлла сидела в своем кабинете и спорила с двумя поставщиками тканей.
— И вы называете это качественным хлопком? — говорила она, тыча пальцем в образец ткани. — Дырки так и светятся!
— Это египетский! — сказал один из коммерсантов, защищаясь.
— Не пойдет. Послушайте, Джордж, мне нужна лучшая хлопковая ткань. Если вы и дальше будете пытаться всучить мне низкосортную ткань, тогда забудем обо всем.
Эллен Сарн, ее молодая секретарша, просунула голову в дверь.
— Босс хочет вас видеть.
— Иду. — Она заторопилась из кабинета, подталкивая коммерсантов к выходу.
Время. В центре по производству
Она помчалась по коридору, задержавшись только возле своей личной примерочной, где Розита, которую Габриэлла уговорила переехать из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк, трудилась над новым платьем.
— Как идут дела? — спросила она, торопясь проверить шов на болванке. Розита, со ртом, полным булавок, что-то буркнула. Габриэлла заторопилась назад в коридор.
Время. Необходимо торопиться. Напор...
Она вошла во впечатляюще обставленную приемную Эйба. Нэнси, его секретарь, разговаривала по телефону.
— Входите, — пригласила она.
Габриэлла подошла к красивым деревянным дверям и вошла в святая святых. Босс, как всегда, говорил по телефону:
— Заказ не запоздает, черт бы его взял! Мы его доставим завтра во второй половине дня, самое позднее! Успокойся, Эрни. Завтра. — Он положил трубку и посмотрел на Габриэллу.
— Как все прошло?
— Маршалл Филд был взбешен. Заказов почти на сорок тысяч долларов. Л. С. Айрс был не очень любезен, но та покупательница вообще всегда капризничает. И все-таки она уплатила почти двадцать тысяч и чуть с ума не сошла от моего костюма в клетку.
— Еще бы. Это такая красота. Пойдем обедать?
— Ты когда-нибудь исправишься?
Она уже давно перестала обращать внимание на его приставания и непрекращавшиеся попытки назначить ей свидание или затащить к себе в постель. Она знала, что его мужская гордость заставляла его продолжать их, и это стало почти непрерывной игрой между ними.
— Нет, сегодняшний вечер — это нечто особенное. Я развожусь с Марсией.
Она удивилась. Это уже не было игрой.
— С каких это пор?
— Со вчерашнего вечера. Мы было начали очередной скандал, но я послал все к чертовой матери, потому что на это не стоит тратить силы. Она от меня устала так же, как я от нее, так почему бы нам не разойтись? Мы уже решили это сделать. Я бы хотел обсудить это с тобой.
Восемь лет он держался с ней строго. Теперь он стал обходительным. Это ее заинтриговало.
— Конечно, Эйб. Мне придется смотаться домой переодеться.
— Я заскочу за тобой в семь. Мы поедем в «Павильон».
Домом для Габриэллы служило маленькое очаровательное строение на Уошингтон-мьюз, которое раньше было каретным сараем. В нем была длинная гостиная на первом этаже с потолком, на котором выступали поперечные брусы, и с каменным очагом. Позади нее располагалась современная кухня с выходом в маленький садик. Винтовая лестница девятнадцатого века вела на второй этаж, где находились две спальни с ванными комнатами для нее и для Ника, которому уже исполнилось десять. Когда Габриэлла приехала домой из офиса, Ник играл в мяч на булыжной мостовой перед домом с соседским мальчиком.