Век

Стюарт Фред

— Привет, мам, — сказал он.

— Привет, дорогой. — Она поцеловала его. — Послушай, мне нужно отлучиться, меня пригласили на обед. Я попрошу Ами приготовить тебе ужин. Чего бы тебе хотелось?

— Гамбургеры.

— Ник, но нельзя же питаться одними гамбургерами. Хочешь цыпленка?

— О'кей, но я бы все равно предпочел гамбургеры. А с кем ты идешь обедать?

Она запнулась от смущения:

— С мистером Фельдманом.

Ник с удивлением посмотрел на нее:

— С ним? Ты шутишь.

Она

вошла в дом, чтобы переговорить с Ами, которая выполняла роль кухарки, уборщицы и няньки. Габриэлла знала, почему ей не хотелось упоминать имя Эйба Фельдмана при сыне. До сих пор она не допускала Эйба в свою личную жизнь, и Ник встречался с ним всего дважды. До сих пор она отказывала Эйбу во встречах под тем предлогом, что он женат на Марсии. Но теперь Марсии больше не было.

Поднимаясь по узкой лестнице наверх, чтобы принять душ и переодеться, она размышляла над тем, в каком качестве разведенный Эйб Фельдман собирался войти в ее личную и, конечно, деловую жизнь.

Тщеславие Эйба, порожденное неуверенностью в будущем, свойственной человеку из низов, который самостоятельно добился успехов в жизни, удовлетворялось тем, что его узнавали, что перед ним раболепствовали лучшие рестораторы города, а он, в свою очередь, был готов платить им за это.

Анри Сулэ, хозяина ресторана «Павильон», трудно было удивить чем-либо, но Эйб сумел попасть в список «А» этого выдающегося человека, и для него всегда оставляли столик получше, если не самый лучший.

Эйб закурил сигарету, отпил «мартини» и сказал Габриэлле:

— Мы не делали ошибок в бизнесе, ведь правда?

— Мы все делали лучшим образом.

— А для тех двоих, которые начали с того, что разругались, мы неплохо ужились. Или ты не согласна со мной?

— Нет, я согласна.

— Ты мне очень нравишься, Габриэлла. И я знаю, о чем ты думаешь: «Вот снова Фельдман со своими приставаниями». Но это не приставания. Ты мне на самом деле очень нравишься. Я восхищаюсь тобой и как деловым партнером, и как женщиной. — Он помедлил. — Не хочу показаться бестактным, но мне бы хотелось знать, как обстоят твои сердечные дела. Все еще встречаешься с тем дурачком из рекламного агентства?

Легкая усмешка пробежала по ее лицу.

— Нет, то было ненадолго. Ты прав, он был пустышка.

— За эти восемь лет у тебя было множество поклонников. Тебе не кажется странным, что ты до сих пор не встретила того, кто тебе действительно нужен?

Она пожала плечами:

— Не кажется. У меня есть работа, у меня есть Ник. Я счастлива. Может быть, я как раз и есть то экзотическое создание, о которых много пишут в женских журналах, — Независимая Женщина. Ты же знаешь, что нет такого закона, который запрещал бы женщине играть по своим правилам, как это делаете вы, мужчины.

— Возможно.

—

Вот ты говоришь «возможно», а на самом деле не веришь в это. Ты, как и все остальные мужчины, думаешь, что женщина не может быть по-настоящему счастлива, пока она не встретила «мистера Того Самого». А меня в данный момент вполне устраивает моя жизнь.

— Тогда, быть может, тебе стоит попробовать «мистера Не Того», то есть меня?

Она рассмеялась:

— Но почему же ты — «мистер Не Тот»? Я давно отношусь к тебе с нежностью, Эйб, несмотря на все твои недостатки. А у тебя, дружище, их очень много.

— Как и у тебя.

— О, уж это я знаю.

— Даже несмотря на свои недостатки, я бы хотел попытать счастья с тобой. Как ты на это посмотришь?

— А тебе не кажется, что нам лучше оставаться просто деловыми партнерами, и точка?

— Мне хочется чего-нибудь более волнующего. — Он глотнул еще «мартини». — Я переехал в «Пьер», но подыскиваю себе квартиру. Когда я найду ее, ты поможешь мне ее обставить? У тебя отличный вкус, и ты знаешь, чего мне хочется.

— С большим удовольствием.

— Тогда, если все пройдет удачно, может быть, одно потянется за другим?

— Может быть. — Она улыбнулась. — Посмотрим.

Рита Альварес отчаянно боролась. Чем больше она думала о блузке, на которой теряла деньги, тем больше ей хотелось плюнуть в уродливое лицо Арти Фогеля. Ворвавшись в контору Международного профсоюза дамских портных на Западной Сороковой улице, она была готова от слов перейти к делу.

— Я хочу поговорить с кем-нибудь важным! — Она почти кричала секретарю на приеме посетителей.

— О чем?

— Ты чего себе думаешь? Ты думаешь, я пришла в офис союза заниматься стиркой? Я хочу подать жалобу насчет того, что нет союза в «Саммит фэшнз», где я работаю!

— Минуточку.

Пять минут спустя Рита Альварес сидела в кабинетике у стола напротив полного мужчины по имени Сид Кон.

— Вы знаете, что вытворяет мистер Фельдман? — вопрошала Рита, все еще кипящая от гнева. — Каждый знает! Он нанял шайку, чтобы не допускать союз на предприятие! Разве это не правда?

— До меня доходил этот слух, — ответил Сид Кон.

— Тогда почему вы ничего не делаете насчет этого? Там из нас каждый день выжимают соки! У нас нет никаких прав, нет ничего! Или... — она понизила голос, с подозрением глядя на профсоюзного деятеля, — все-таки правда, о чем говорят? Что Фельдман, может, вас всех подкупил? Что он платит союзу кучу денег, чтоб его оставляли в покое? Люди так говорят.

— Послушайте, миссис Альварес, люди говорят разное. Но я могу вас заверить, что Эйб Фельдман не подкупает профсоюзов. А теперь давайте точно сформулируем, в чем суть вашей жалобы.