Величайшая Марина: -273 градуса прошлой жизни
Шрифт:
– У вас там какой-то праздник? – сладко, и не без издёвки, спросила девушка. Сверху действительно доносилась музыка.
– Да, празднуем победу, которой уже сто лет.
– Не так давно она была. – Задумчиво отозвалась Алма, и подошла к решётке, теперь уже неотрывно впившись укоризненным взглядом в эльфа. – Особенно если сравнить с вашим долгожительством, то можно сказать «Один денёк прошёл»!
– Это великий праздник, и никто из нас не смеётся над ним, – он повысил голос, но не до крика, тем самым возвращая Алму на отведённое ей здесь место – заключённой.
–
– Не хочу слушать музыку.
– Там же поётся о славе тех дней, ты её не любишь?
– Ненавижу… – с такой смиренной злостью отозвался Ланс.
– А какую любишь?
– Совершенно другую, и всё! – он быстро пересёк расстояние до решётки положив руки на прутья посмотрел в глаза девушке.
Алма сжала бомбу внутри себя и начала опасаться того, что он сможет разглядеть её линзы.
– Любишь ту, которая касается не памяти, а сердца… – мягко ответила она за него, многозначительно вздохнув, принц еле заметно кивнул, похоже, надеясь на то, что девушка не заметит этого, – Я тут уже неделю, чего от меня ждёт ваш владыка?
Не зная как ответить, Ланс отодвинулся от решётки, и опустил глаза, его серьёзное лицо выглядело озлобленным, Алма с ужасом осознала, что он становится похожим на отца. Ланс уже выпрямился, хотел убрать руки с толстых прутьев и уйти, но Алма настолько не хотела оставаться здесь, настолько ей были противны коридоры подземного замка, насколько бы прекрасны они не были. Девушке уже показалось, что она скоро сойдёт с ума, и, совершив резкий шаг вперёд, она впилась руками в толстую решётку. Девушка не сразу осознала, что с силой вцепилась в руки Ланса. Такие холодные, что она хотела отдёрнуть свои, но что-то остановило её, и, делая вид, что не заметила этого, ещё сильнее и крепче обхватила его пальцы. К своему удивлению она подметила, что Ланс не против, но, в большей мере, ей было не до этого, камера сводила сума, тепло и сухость пещер мучила, она почти кричала.
– Чего он хочет от меня?! Многие заходят в ваш лес, но я знаю, вы не каждого ловите, и сажаете в темницу! Насколько я здесь? – последнюю фразу девушка рвано выдохнула, ещё шире открыв глаза, она увидела перед собой те самые радужки, они были окружены неописуемо красивым лицом, и находил выше её собственных (Ланс был выше её на голову). Светло-зелёные по краям, ближе к самому зрачку становились фиолетово-голубыми.
– Я не знаю, чего он добивается! – грубо ответил эльф и отодвинулся от прутьев на два широких шага.
– Как ты похож на отца! – сказала Алма, в голосе было столько отвращения, что Ланса это не обрадовало.
– Может чем-то я на него и похож, но он король, а не один из тех, кто сидит в тюрьме у короля.
– Да кому нужен такой король? Любой, кто там сейчас на улице, нищий, дворник, бродяга, странник, кого из них не возьми, они все благороднее таких владык, которые плюют на других. Надо просто совершить какое-то действие, что бы народ не думал, будто король «заснул», и тут пришла идея – «Надо посадить кого-то в тюрьму», вот и вся логика твоего
– Не смей больше ничего говорить про него! Ты вообще никто… – он не закончил, Алма перебила его.
– Никем быть можно, когда от тебя ничего не зависит! Король же не может себе такого позволить! – повисшая тишина вибрировала от недавно прекратившегося крика. – И не смей называть меня никем, если я – никто, то «кого-то» вообще не бывает.
– Высоко же ты себя ценишь?
– Не люблю унижаться!
Ланс промолчал. Его глаза сильно пытали её, и выглядела она словно зверь на притравке, всё ещё не смирившийся до конца. Больше не сказав ни слова, принц ушёл, скрылся за ближайшим поворотом в тюремном лабиринте.
– Он не всегда был таким как, ты говоришь, не всегда был похож на отца… Да и отец его тоже не всегда был тем, кем является сейчас, – услышала Алма тихий и хриплый голос.
Она постаралась как можно сильнее прильнуть к прутьям своей клетки, и, сделав это, увидела среди ряда камер на противоположной стороне существо, сидящее. Как и она, за решёткой.
– Вы знаете его? – выдохнула девушка.
– Не так хорошо, как вы можете себе представить. Я здесь немногим больше ста лет.
– Эм… Вы. Эльф? – затаив дыхание спросила Вашингктон.
– Нет.
– Тогда кто же? Так должно живут эльфы, но вы к ним не относитесь… ещё гномы, и чародеи, но вы гораздо выше этих народов… Кто Вы?
Существо поднялось с пола и приблизилось к железным толстым прутьям. Алма увидела создание, которое всегда мечтала встретить. Бледная, слегка сиреневая кожа фавна была сморщена, что указывало на его возраст. Очень большие зелёные глаза давно погасив в себе воображение и мысли о бегстве, оставив только память и знания об этой памяти.
– Вы фавн, – выдохнула Алма. – Как Вас зовут?
– Моё имя Каус, а полное – Каус Аустралис. А Ваше имя?
– Я боюсь здесь произносить его. Кто здесь ещё сидит?
– На этом уровне никого, есть те, кто этажами ниже.
– Хорошо… Моё имя – Алампия… Уэнса.
И без того большие изумрудные глаза Кауса увеличились ещё больше, и теперь, они пугали Алму. Она никогда не видела, чтобы огонь, и желание продлить жизнь хотя бы на долю секунды загорались в глазах так быстро.
– Неужели на самая потерянная королева?
– Я пока, что не королева… Так Вы говорили о Лансе! Почему он изменился? И Его отец тоже?
– Насколько я знаю, Неметон всегда рос в замке, и не знал разочарований в жизни. Его нельзя было назвать капризным, скорее так, незнающим настоящей жизни. А потом встретил девушку, наверное, к тому времени ему было уже более ста лет… но это всё равно было первое, что случилось с ним из настоящего и живого. Он любил её без памяти, долго и красиво, – Каус медленно выдохнул. Задумался на какое-то время, и вновь продолжил рассказ, будто подбирая более точные и выразительные слова для описания того, что случилось дальше. – Неметон понятия не имел какого это, поступать не как хочешь, а как надо, как должен. Она научила его этому, признавшись в любви, и сразу сказав, что не может быть с ним потому, что не должна.