Величайшая Марина: -273 градуса прошлой жизни
Шрифт:
– Об этом, – едва слышно выдохнула слова девушка. Встала, вышла на середину небольшой комнаты и выгнула спину в идеальную осанку. Тем самым словно выталкивая из себя крылья. Да, она уже давно заметила изменения в них, в одну из ночей за время их похода.
– Алма, – Крайт уже не мог говорить так тихо, как раньше, – что с твоими крыльями?!
– Я не знаю.
Вашингктон медленно выгнула шею и посмотрела через плечо на крылья. Это уже были не те два небесных создания, сопровождающие её всегда, нет. Крылья, доставшиеся ей словно от чёрной птицы, пропали. На их место
Она замялась. А в голове звучали слова Глафнега «Люди меняются внешне после тяжёлого удара». Вашингктон злилась, злилась на себя за то, что позволила кому-то подойти так близко и ударить. Она поняла, что нельзя вообще никого из людей подпускать близко. Но, ведь и так, и так невозможно жить!
– Я… пойду в бар.
Быстро сказав это, Алма вышла из их крошечного номера, быстро втянув назад крылья. Пройдя по тёмному коридорчику до конца, она спустилась вниз, едва не упав на лестнице, та была слишком крутой.
Первый этаж был наполовину забит людьми. Только девушка, осмотрев всё помещение, так и не поняла, на какую половину, которая прибавляется, или на ту, которая исчезает? Впрочем, каждый валяющийся пьяный человек был для Алмы исчезнувшим.
– Что будете? – спросил у Вашингктон бармен.
Осмотрев его, девушка поняла, что единственная трезвая в этом зале, в прочем, низкий человека, грубого, медвежьего телосложения, хоть и пах, словно его макнули в продукты ликёроводочного завода, всё же был в сознании, и соображал здраво, и даже говорил ровно и чётко.
– А что есть?
– Для Вас, Марина, достану даже, если захотите, шнапс.
Голова девушки резко дёрнулась от зала к человеку. Теперь она узнала его!
– Лок?! – Вашингктон не верила в это! Сколько они не виделись? – Я в последний раз встречалась с Вами в академии!
– Да. Тогда все узнали, что ваш друг – оборотень.
– Не надо об этом.
– Всё обошлось.
– Нет, всё кончилось плохо. Вся эта история с академией – самая большая ошибка в моей жизни.
– Нет. Ошибка была бы совершена, если бы вы позволили утонуть человеку, убить то чудовище – аниото…
– Это всё бред! Он ни чудовище! Он никогда никого не трогал, не убивал… в отличии от меня.
– Но ведь когда-то и Вам были противно убивать. Всё происходит впервые. Совершение убийства – потрясение для любого.
– …и он начинает твердить себе «я убил. Я убил», – выдохнула последние слова Алма. Она аккуратно опустилась на высокий стул у барной стойки и сказала, – Лок, я буду шнапс.
– Повезло Вам, Марина, – продолжил рассуждение о жизни и смерти Локон, вернувшись уже с бутылкой, – будучи живым, я только и мечта о том, чтобы пить, и не пьянеть!
Он протянул Алме небольшой стакан, наполненный наполовину.
– Что это? – спросила девушка, поворачивая ёмкость в руке.
– Киршвассер. Очень хорошая разновидность шнапса, между прочим.
– …а что
– Ну, вспоминайте же, Марина! – словно пытаясь разбудить её, произнёс Локон, – русалки не чувствительны к жидкостям. Им очень трудно запьянеть. По крайне мере, сколько я русалок знаю, ни одна не была пьяна за всю свою не короткую жизнь.
– Выпьете со мной? – спросила Алма.
– А почему бы и нет. Ведь теперь мы с Вами в равных условиях.
Локон огромной рукой поднял бутылку и налил себе прозрачной жидкости чуть ли не до самых краёв стакана.
– Брудершафт? – предложил он.
– Думаю, что никогда не смогу себе этого позволить с Вами, – улыбнулась девушка и один глотком выпила содержимое. Алма представляла себе это не так. Полость рта чуть жгло, затем теплом обдало горло, настолько резким, что девушка передёрнула плечами.
Взгляд Локка нельзя было описать, просто гордость и восхищение! Осушив так же, одним глотком, свой стакан, он налил её столько же себе и Алме.
– Не хотите теперь продолжить разговор о смерти?
– О первом убийстве? Об этом неприятно говорить, впрочем, как и совершать это впервые. Я старалась не запоминать тот день. Не вышло. Стараюсь не вспоминать. А все только об этом и спрашивают. Хорошо. Просто убив впервые, я не осознала этого, – произнесла она жёстко, – мне было плевать на него. Убийство – очень интересная вещь. Это никакая не магия. Чистейшая загадка природы и волшебство – драконье золото. А вот задумайтесь, и признайтесь, это одно и то же! Дракон всегда должен существовать. Умер один – его сокровища нашёл другой, полюбил, и стал драконом. Убийство имеет ту же суть. Ты, ещё с чистыми руками, не перепачканными в мести и крови, подходишь, и лишаешь жизни убийцу – дракона, и тем самым ты становишься убийцей. Ты – это дракон, – Алма усмехнулась, – как интересно! Магия и не магия – одно и то же.
Она запрокинула голову, выпила ещё одну половину стакана.
Алма искренне удивилась тому, что на следующий день ничего не было. Сколько она вчера выпила? Они с Локоном уговорили вместе целую бутылку… или две? Всё равно преимущественно пил Лок, а потом она так и заснула внизу. На небольшой мягкой банкетке, но она, же была в полном сознании и когда засыпала, и когда проснулась! На утро не последовало ни тошноты, не головной боли, ни сонливости. Только странно отталкивающе пахло киршвассером.
====== Ланс ======
Поход продолжался. Девушка больше не говорила о своих крыльях с отрядом, а Алекс, понимая это, то и дело отвлекал её посторонними разговорами, причём настолько бессмысленными, что они давали Алме счастье. Она так любила слушать рассказы Алекса о том, что будет, когда кончатся эти скитания, эта война. За всё время странствий, девушка поняла самую главную вещь – важно иметь мечту, и чем больше она похожа на несбыточную, тем приятнее человеку с ней жить.
– …Знаешь, – говорил он часто, – мы же идём к морю! Там недалеко от побережья расположена наша Лига! Там, как раз, сейчас находятся мои родители. Здорово, что я увижусь с ними! Хоть и недолго.