Величайшие танковые командиры

Форти Джордж

Но в американском секторе дела шли не так здорово. На участке Омаха 2 роты плавающих танков 714 танкового батальона были спущены на воду в Н — 50 в 6000 ярдов от берега. Они сразу начали тонуть. Берега достигли только 5 танков из 32, остальные пошли на дно, залитые высокими волнами. Из-за потери танков поддержки, пехоты завязла на побережье, хотя силы противника были невелики. Но в целом у союзников не возникло проблем с высадкой на берег, удержанием и расширением плацдармов.

Немецкий ответ

Ответные действия немцев оказались совсем не такими, каких ждали от Панцерваффе. Это было результатом совместного действия многих факторов. Сказались неопределенность, является ли высадка в Нормандии главной операцией союзников, раздвоенность командования, действие перехватов Ультры. Вдобавок, налеты авиации союзников и обстрелы с моря привели к почти полному параличу. Только 21 танковая дивизия находилась достаточно близко, чтобы немедленно нанести контрудар, однако она не получила приказа и осталась в

районе расквартирования, на берегу реки Орн недалеко от Кана. Одна боевая группа дивизии Фойтингера выдвинулась вперед в 6.30, потеряла несколько танков от огня англичан, но помешала им захватить Кан. Сам генерал в это время находился в Париже. Однако в дивизии осталось менее 70 боеспособных танков. Утром небо было покрыто облаками, и действия авиации были затруднены. Но Гитлер запретил Учебной танковой дивизии и дивизии «Гитлерюгенд» двигаться. Когда они во второй половине дня все-таки начали марш, небо очистилось, и обе дивизии понесли тяжелые потери. В D-день только истребители и бомбардировщики 9 Воздушной Армии совершили более 3000 вылетов, в основном в американской зоне высадки. Вскоре господство союзников в воздухе стало настолько полным, что немцы потеряли возможность безопасно передвигаться даже по ночам. Легко можно представить, какие проблемы это породило. Союзники без труда закрепились на плацдармах, и опрокинуть их в море стало просто невозможно. Однако германских командиров, по крайней мере сначала, не слишком взволновали успехи союзников. Они по-прежнему считали, что можно удержать фронт и разбить союзников. Во всяком случае, их гораздо больше волновала опасность высадки в районе Па де Кале.

Роммель сразу осознал опасность ситуации, однако он находился слишком далеко, чтобы повлиять на ход битвы. 4 июня он находился в отпуске дома в Херрлингене. Только 6 июня в 6.00 он узнал о высадке из телефонного звонка своего начальника штаба генерала Ганса Шпейделя. Другие германские генералы тоже отсутствовали в Нормандии, а оставшиеся командиры никак не могли решиться на что-то определенное. Особенно отличился этим штаб Роммеля. Сильные бомбардировки и обстрелы с моря пробили бреши в обороне берега. Минные поля тоже не смогли задержать союзников, и они закрепились на побережье. Если бы Роммель был на месте, он предпринял бы какие-то действия, и все обернулось бы иначе. «Если бы ко мне прислушались, мы контратаковали бы в первый же вечер силами 3 танковых дивизий и отбили бы десант», — писал он позднее.

Когда в 22.00 Роммель вернулся, он немедленно попытался восстановить положение, но ему мешала всеобщая убежденность, что высадка в Нормандии — только отвлекающий маневр. «Ожидание настоящей высадки» еще несколько дней сковывало действия немцев. Они не упростили цепь командования, а в результате войскам на фронте приходилось разбираться в ворохе самых противоречивых приказов из различных штабов. Несомненно, что немцы были застигнуты врасплох, однако кое-какие меры по исправлению ситуации они могли предпринять, но не предприняли. И через 3 дня они так и не сумели организовать танковый контрудар, поэтому войска союзников продвинулись вперед. Они обрели уверенность, отбив разрозненные слабые наскоки немцев. В конце концов, возможность опрокинуть союзников в море была полностью утеряна. Распропагандированный Гилером Атлантический Вал рухнул за несколько часов. Некогда грозные Люфтваффе были просто сметены с неба, а германский флот — с моря. Армия оказалась не готова. Конец битвы был еще очень далек, но ее исход уже определился. Шпейдель писал: «С 9 июня инициатива полностью перешла к союзникам».

9. От Нормандии до Берлина

Прочно закрепившись в Нормандии, союзники начали искать способ вырваться с плацдарма. Основой стратегии Монтгомери в битве за Нормандию стала попытка отвлечь силы противника на британскую 2 Армию, находившуюся на восточном фланге. Это облегчило бы союзникам наступление на западе и вообще гарантировало бы прорыв на этом участке, использовав для этой цели американскую 1 Армию. Он не считал захват территории в районе Кана жизненно-важным. «Действительно необходимы были тяжелые бои, чтобы заставить противника израсходовать свои резервы. Поэтому американские войска встретят бы только слабое сопротивление, когда начнут наступление на важнейшем западном направлении», — писал он позднее в своих мемуарах. Хотя Монтгомери понимал, что произойдет, если план увенчается успехом, и был в этом успехе уверен, постепенно нарастало недовольство медленным продвижением и высокими потерями английских и канадских войск. Однако его план все-таки сработал. Фон Рунштедт срочно запросил подкрепления и получил их. Однако у него были связаны руки в отношении места и способа применения резервов. Гитлер пытался лично вникать во все детали и заявил, что солдаты обязаны «сражаться и умирать там, где они стоят». Отход на другие позиции был запрещен, даже если этого требовала тактическая ситуация.

Битва за Нормандию

«Снова и снова повторяется то же самое. Гитлер выдвигает оперативные идеи, совершенно не принимая во внимание время, расстояние, войска и припасы, необходимые для их выполнения. Это фундаментальные элементы стратегии, которые необходимы для успеха. Однако Гитлер редко учитывает их». Этот жесткий приговор фюреру произнес генерал Вальтер Варлимонт, заместитель Йодля, во время допроса после войны.

Он пытался объяснить, почему союзникам удался прорыв из Нормандии. Ведь в этом районе обороняющийся имел на руках все козыри. Конечно, генерал Гейр фон Швеппенбург прекрасно знал, что вполне возможно провести массовую контратаку силами 2–3 танковых дивизий даже на такой сложной местности. «Мы должны были использовать 1 или 2 часа на рассвете и в сумерках, чтобы наносить удары с ограниченными целями за это время. Я предложил эту «тигриную тактику» Гитлеру. Если атака будет успешной, и мы прорвем фронт, то окажемся среди войск союзников. Это вынудит их авиацию отложить атаки, которые были постоянной угрозой для наших танковых войск. Наши коммуникации могли оказаться под ударами с воздуха, но цель это оправдывала», — писал он после войны. Допрашивавший его лейтенант Роберт У. Фай вспоминал, что фон Гейр был заметным человеком, «на котором совсем не сказались прожитые годы, хотя он прослужил в германской армии уже 43 года. Он был по-прежнему высоким и крепким, чуть седые волосы и очень доброе лицо. Он больше походил на школьного учителя, чем на отставного офицера. Так как он хорошо говорил по-английски, допрос велся на этом языке. Генерал фон Гейр рассказывал очень живо, помогая себе руками».

Все остальные старшие германские танковые офицеры на допросах дружно объясняли неудачи в Нормандии вмешательством Гитлера. Они также обвиняли один другого в применении неправильной тактики. Например, Гудериан, который был генеральным инспектором танковых войск и потому не отвечал за оперативное командование, охотно согласился со следователем (август 1945), что отказ от удара танками по плацдарму был ошибкой. В этом заключалось принципиальное различие между ним и Роммелем.

Я был во Франции в апреле 1944 и спросил Роммеля, что он думает об использовании танков. Я предложил отвести танковые дивизии (как сделали фон Рунштедт и фон Гейр), чтобы сформировать танковую армию севернее Орлеана. Роммель полагал, что мы должны держать танковые дивизии на предполагаемых участках вторжения, которое он ожидал в устье Соммы возле Дьеппа… Поэтому в районе настоящей высадки оказалось совсем немного танковых дивизий… В мае 1944 я предложил Гитлеру отвести танковые дивизии и расположить их в районе Ле Мана, но тот отказался. Это и было настоящей причиной, по которой танковые дивизии не попали в район высадки. Мои предложения до битвы и в ее ходе были отвергнуты Гитлером на основании мнения Роммеля и фон Клюге. Гитлер сказал, что генералы на фронте правы, а мои советы ошибочны.

Во время нового допроса через 3 года лейтенант Роберт Фай заметил, что Гудериан не был столь эффектной фигурой, как можно было бы ожидать. Он был невысоким и худым человеком, выглядевшим на все свои 60 лет. «Он выглядел очень добрым человеком, достаточно веселым, несмотря на обстоятельства. В ходе допроса он выказал прекрасное чувство юмора и производил впечатление быстро соображающего человека, хотя допрос велся не на родном его языке».

«Эпсом» и «Гудвуд»

Союзники провели две исключительно сложные операции, названные «Эпсом» (26 июня — 1 июля) и «Гудвуд» (18 июля — 20 июля), в ходе которых обе стороны понесли тяжелые потери, в том числе и в танках. Разумеется, эти операции отвлекали большую часть немецких танков, поэтому против американцев остались только 2 танковые дивизии (Учебная и 2 СС). Однако наступление англичан и канадцев постоянно срывалось такими мелкими блестящими операциями, как атака крошечного подразделения «Тигров» Михаэля Виттманна. В Виллер-Бокаже он в одиночку задержал наступление всей британской 7 танковой дивизии, уничтожив авангард. Англичане потеряли 25 танков, 14 транспортеров и 14 полугусеничных грузовиков. За этот бой Виттманн был награжден Мечами к своему Рыцарскому Кресту. Ему предложили безопасную работу в учебном подразделении, однако он отказался. Через несколько недель, 8 августа, он погиб южнее Кана в бою с английскими «Шерманами». Виллер-Бокаж несомненно был самой знаменитой стычкой мелких танковых подразделений на всю войну, а Виттманн вошел в историю. По словам Мейера «он умер так же, как и жил — отважно и стремительно, живым примером для своих гренадеров».

Целью операции «Эпсом» было окружение Кана. Главный удар наносил VIII корпус генерала сэра Ричарда О’Коннора. Ведущую роль должна была сыграть 11 танковая дивизия генерала Пипа Робертса. Но в результате все осталось на своих местах, хотя обе стороны понесли тяжелые потери. Например, за 5 дней 15 шотландская дивизия потеряла четверть солдат, погибших за всю войну! Монти был восхищен усилиями О’Коннора. «Мой дорогой Дик. Я рад лично поздравить тебя и весь 8 корпус с превосходными действиями во время ваших атак в долине Одона. Весь корпус сражался прекрасно и показал отличный наступательный дух. Ваш вклад в выполнение общего плана битвы неизмерим».

Генерал Пип Робертс чудом уцелел в начале операции, когда подорвался на мине на необозначенном минном поле. Это был первый танк, потерянный 11 танковой дивизии в этой войне! В этот же первый день был убит бригадный генерал Джон Карри, командир 4 танковой бригады. Его место занял бригадный генерал Майкл Карвер, который командовал бригадой до конца войны. В конечно итоге он стал фельдмаршалом. Это был первый в истории офицер Королевского Танкового Полка, который дослужился до высшего звания. Но в 1944 ему было всего 29 лет, и Карвер был самым молодым бригадным генералом в армии. Впрочем, его начальник был самым молодым командиром дивизии.