Величие и крах Османской империи. Властители бескрайних горизонтов

Гудвин Джейсон

Время от времени мирное течение их жизни нарушали внезапные потрясения. Насух-паша, великий визирь Ахмеда I, «по неведомой причине» приказал перевезти всех собак в Азию на лодках. После потери Буды султанских гончих выгнали на улицы Константинополя, поскольку султан хотел убедить подданных, что покончил с праздностью и охотами. Судьба этих аристократов собачьего рода была тесно связана с судьбой их хозяев-янычар, и наоборот: название, которое великий визирь Алемдар-паша, реформатор, дал в 1807 году своему новому войску, переводится как «вожатые собак». За пределами городских стен собаки, разумеется, работали: взять хотя бы венгерских кондоров или огромных карпатских овчарок. Македонские овчарки, несомненно, были потомками зверюг, растерзавших Еврипида в Пелле, а албанские собаки не признавали

над собой ничьей власти и следовали, казалось, тем же суровым горским законам, что и их хозяева. «Первым делом, — рассказывал Дж. Ф. Фрезер о том, как на него напали вблизи Охрида две огромные овчарки, — я вспомнил совет, который дал мне британский консул: „Никогда не стреляйте в собаку, принадлежащую албанскому пастуху, если вы не готовы тут же пристрелить и ее хозяина, прежде чем он пристрелит вас“.»

Городские собаки, обитатели Салоник или Стамбула, были настоящими шавками — хитрыми, ленивыми, живучими, блохастыми и покрытыми боевыми шрамами. Эдварду Лиру они не понравились. «Это отвратительные создания, похожие на старых шелудивых волков. Если бы я хоть на один день стал султаном, я первым делом приказал бы наполнить десять лодок отрубленными собачьими головами!» До самой Крымской войны (ставшей воротами, через которые в османский мир вошел Запад, жадный до концессий, заполонивший постоялые дворы, презрительно смеющийся над невежеством и предрассудками и дающий в долг огромные деньги) османские уличные собаки сохраняли древнюю чистоту своей крови и в любом городе империи выглядели одинаково. Должно быть, в душе они были кочевниками. Легенда гласит, что они вошли в Константинополь вместе с турками в 1453 году, и их поведение во все последующие годы подтверждает слова Элиота о том, что, когда кочевник останавливается на привал, он жаждет отдыха, а не плясок. Размером они были примерно с колли, свирепые на вид, цвета рыжевато-коричневого, хвосты пушистые, уши заостренные. (После Крымской войны, приведшей в столицу множество иностранцев всех мастей, внешний облик стамбульских собак немного изменился.) Подобно солдатам на побывке, они вели вольготную жизнь, днем посапывая на солнышке, а ночью воя на луну.

Похоже, кусались они крайне редко — хотя когда один английский джентльмен, восхищенный их смышленостью, забрал нескольких щенков в Лондон, они выросли агрессивными и их пришлось пристрелить. В своей же стране они соблюдали правила приличия и никогда не пытались проникнуть в магазины или рестораны, предпочитая терпеливо ждать, лежа на солнышке, пока какая-нибудь добрая душа не даст им что-нибудь поесть. Когда один привезенный из Англии терьер сбежал на улицу из отеля, в котором жила его хозяйка, местные собаки взяли над ним шефство и даже отбили его у соседней стаи, когда он по дурости перешел невидимую границу, а потом в целости и сохранности привели его назад в отель. В конце XIX века на улице, где жил Ричард Дейви, обитала собака настолько тощая и длинная, что все звали ее Сарой Бернар. Однажды она тяжело заболела, и один врач, знакомый Дейви, дал ей какое-то лекарство. «С тех пор она чрезвычайно привязалась к нему и не уставала всячески выражать свое восхищение его врачебным искусством» — в том числе отвела его за полу плаща полюбоваться своими новорожденными щенками, сидевшими в коробке за углом.

Мировоззрение у османских собак было, надо полагать, довольно консервативное, и силы прогресса, разумеется, не могли примириться с их существованием. Махмуд II покончил с янычарами, переименовал пашей в министров, заставил подданных носить феску и стамбулин и приказал перевезти всех собак на остров в Мраморном море, дабы очистить от них улицы Константинополя. Но бутафорские декорации оказались недолговечными: министры снова стали пашами, должность великого визиря была восстановлена, а собаки приплыли назад.

В последние годы империи одна французская компания предложила полмиллиона франков в обмен на разрешение наделать перчаток из 150 тысяч стамбульских собак. Султан, крайне нуждавшийся в деньгах, ответил возмущенным отказом. Однако османский мир необратимо менялся. В 1888 году открылся знаменитый отель «Пера-Палас», предназначенный для пассажиров Восточного экспресса, прибывающего из Венеции на недавно построенный

на берегу Золотого Рога вокзал Сиркеджи. Движение на улицах города стало более оживленным — и механизированным. Уличные псы валялись на трамвайных путях, спали под колесами стоящих автобусов и перебегали дорогу несущимся автомобилям. В Стамбуле появилось множество трехногих собак — тех, которые еще легко отделались.

В 1918 году султан не обладал уже никакой властью. Женщины учились в университете, страной правила военная хунта, только что кончилась Первая мировая война и вот-вот должна была начаться другая война — за независимость Турции. Санитарная служба уже успела поработать на славу. Была проложена канализация. В городе появились асфальтовые и брусчатые дороги, вследствие чего грязь и мусор превратились в объекты, от которых следует держаться подальше всем, кроме мусорщиков, разъезжающих по улицам на новеньких дэвисовских грузовиках, закупленных в Америке. Шелудивые, трехногие, ленивые и бесцеремонные стамбульские собаки снова попали в переплет. На то, чтобы изловить их с помощью сетей и приманки, ушло пять дней. Работники санитарной службы не стали ни отстреливать, ни травить их; не обратились они и к предприимчивой французской компании. Должно быть, где-то под обломками империи еще живо было то чувство скромности и стыдливости, что мешает человеку приносить в мир зло. Грызущихся и воющих собак погрузили в старый грузовой пароход, отвезли на безводный остров у южного побережья Мраморного моря и там отпустили. На этот раз они уже не пытались вернуться назад.

СУЛТАНЫ ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ

1 Осман I Гази, сын Эртогрул-шаха 1300–1326

2 Орхан Гази, сын 1 1326–1360

3 Мурад I Гази, сын 2 1360–1389

4 Баязид I Молниеносный, сын 3 1389–1403

Междуцарствие 1403–1413

5 Мехмед I, сын 4 1413–1421

6 Мурад II, сын 5 1421–1451

7 Мехмед II Завоеватель, сын 6 1451–1481

8 Баязид II, сын 7 1481–1512

9 Селим I Грозный, сын 8 1512–1520

10 Сулейман I Законодатель (Великолепный), сын 9 1520–1566

11 Селим II Пьяница, сын 10 1566–1574

12 Мурад III, сын 11 1574–1595

13 Мехмед III, сын 12 1595–1603

14 Ахмед I, сын 13 1603–1617

15 Мустафа I, сын 13 1617

16 Осман II, сын 14 1617–1622

15 Мустафа I, сын 13 1622–1623

17 Мурад IV Гази, сын 14 1623–1640

18 Ибрагим, сын 14 1640–1648

19 Мехмед IV, сын 18 1648–1687

20 Сулейман II, сын 18 1687–1691

21 Ахмед II, сын 18 1691–1695

22 Мустафа II, сын 19 1695–1703

23 Ахмед III, сын 19 1703–1730

24 Махмуд I, сын 22 1730–1754

25 Осман III, сын 22 1754–1757

26 Мустафа III, сын 23 1757–1774

27 Абдул-Хамид I, сын 23 1774–1789

28 Селим III, сын 26 1789–1807

29 Мустафа IV, сын 27 1807–1808

30 Махмуд II Реформатор, сын 27 1808–1839

31 Абдул-Меджид I, сын 30 1839–1861