Великая битва у Малого пруда
Шрифт:
С трудом минуя топкие места, ребята добрались до другой ивы, повыше и помоложе. Они взобрались на неё и, приставив ладони щитком ко лбу, стали вглядываться ж даль.
— Никого там не видно, — сказал Илиуцэ.
— Да, вроде нет никого, — удивился Нику. — Что случилось?
— Что бы такое случилось? — повторил Илиуцэ.
И оба, не двигаясь, удивлённо смотрели вдаль.
…«Дункан» — прочное судно, а капитан его — искусный моряк. Пусть налетает буря, мы сумеем справиться с ней».
Санду закрыл книгу. Заметил
Санду решительно не знал, чем заняться. В другое время он с трудом отрывался от книги. А вот сегодня он оставил детей капитана Гранта среди бушующего океана… Хорошо ещё, что дети бесстрашного мореплавателя столь же бесстрашны, как и отец, и не отступают перед лицом опасности. Наоборот, где опаснее, там и они. Недаром поётся:
Если буря брови хмурит — Ты, моряк, не унывай, Закури скорее трубку. Громче песню запевай.Санду спрятался на чердаке. Он забрался сюда почитать, решив не встречаться ни с кем из друзей до тех пор, пока сам не придумает, как быть. Посыплются вопросы, на которые не сумеешь ответить. А если удастся что-нибудь придумать, тогда другое дело. Он тогда сможет ясно сказать, да или нет. Пока есть надежда, что кто-нибудь непременно поможет, стоит ли расстраивать ребят? И без того уже он огорчил Петрикэ…
Здесь, на чердаке, так приятно было почитать, поговорить с приятелями или помечтать. Зимой, бывало, поднимешь крышку ларя и перебираешь содержимое. Подзорная труба, почтовый ящик, шпагат и катушки «линии сигнализации» напоминали тогда о солнечных днях каникул. Хорошо было здесь и весной, когда каштан протягивал к слуховому окошку усыпанные цветами ветви. Всякий раз чердак представлялся каким-то другим, встречал какой-нибудь переменой… А теперь вот приходится здесь скрываться от товарищей! Брр!
Санду снова открыл книгу на сто девятнадцатой странице и прочитал: «Джон Мангле ждал сильнейшей бури; хотя небо ещё и не предвещало этого, но непогрешимый барометр не мог ввести его в заблуждение…»
Санду услышал вдруг скрип лестницы и поднял глаза от книги: на чердаке появился Топ, и не один — следом за ним вошли Дину, Мирча и Алеку.
— Я же говорил! — сказал Алеку. — Надо было мне держать пари на коробку конфет. Верный выигрыш! Вот он! — Алеку показал пальцем на Санду, точно судья на обвиняемого.
Однако, увидев опечаленное лицо Санду, Алеку сразу опустил руку.
Прошло несколько минут тягостного молчания. Никто не решался даже кашлянуть. Все стоя смотрели
— Перестань крутить пуговицу, оторвёшь!
— Не оторву… — И в ту же минуту пуговица очутилась в руке у Санду.
Все рассмеялись. Улыбнулся и Санду. Топ залаял.
Смех разрядил атмосферу.
— Как вы меня отыскали? — спросил Санду.
— Я — да не найду? — похвастался Алеку. — Не зря же меня называют Колумбом вторым!
Действительно, года два назад на уроке географии Алеку спутал одни континент с другим, и ребята прозвали его Колумбом вторым.
— Почему ты спрятался от нас, Санду? — сказал Дину, пристально глядя на него сквозь толстые стёкла очков. — Что означает этот приказ? Почему ты нас не подождал?
Поскольку Санду не торопился с ответом, Алеку воскликнул:
— Мы что, баловством занимаемся или мы люди серьёзные? Ну-ка, Санду, выкладывай всё, нам и так уже не терпится!
— Где остальные ребята? — вместо ответа озабоченно спросил Санду.
— Поздновато ты вспомнил о них! — сказал Мирча. — Думаешь, мы обрадовались твоему приказу? Мы было решили, что ты пошутил, но, видно, ошиблись. Ну, говори, что случилось?
Санду закусил губу. Трудно ему было говорить. И почему он не спрятался получше? Но раз уж его нашли, что делать? Может быть, выдумать какой-нибудь предлог? Нет, только не это! Он торопливо стал перелистывать книгу, как будто хотел одним духом прочесть всю. Потом бросил её в угол.
— Хорошо, я расскажу вам… Я собирался сказать завтра, но уж если нельзя, скажу сегодня. Мне очень не хочется огорчать вас, но…
— За кого ты нас принимаешь? Мы не хныксы, а пионеры! — возмутился Дину. — Что бы там ни было, не заплачем. И как тебе, Санду, не стыдно!
— Стыдись, Санду! — поддержали Дину остальные.
— Ты, видно, считаешь нас молокососам!!
— Щенками!
— Так, да?
— Виноват, — сокрушённо вздохнул Санду. — Ну ладно, слушайте…
И Санду всё подробно рассказал им. Только о своей ссоре с Петрикэ не проронил ни слова.
Наступившее молчание нарушил Дину, сказав упавшим голосом:
— А я-то утром иду себе спокойно, думаю — всё будет хорошо… А теперь… — Поправив очки, он спросил: — Вы верите в судьбу?
— Во что? — отозвался Алеку.
— В судьбу. Помните, у Болинтиняну [6] ? «Судьба была жестокой на сей раз…»
— Какое отношение имеет Болинтиняну к нашему порту? Ни с того ни с сего поэт цитирует стихи! — разозлился Алеку. — Так, пожалуй, и я могу тебе процитировать: «На тёмной скале, в старом замке…» Пожалуйста, тоже Болинтиняну!
6
Болинтиняну Дмитрий (1819–1872) — румынский поэт, видный представитель героико-романтической литературы, отразившей подъём патриотического движения в период революции 1848 года.