Великая битва у Малого пруда
Шрифт:
Банг! Баланг-баланг! Банг! — громко зазвонил колокольчик с наблюдательного пункта. Все, точно ужаленные, бросились наружу и услышали голос Кости, кричавшего с верхушки клёна:
— Внимание! Внимание! Двое неизвестных пробрались в порт. Захватили на рейде два корабля и убежали. На неизвестных маски из листьев. Они в одних трусах и вымазаны илом. Внимание! Бегите за ними! Бегите за ними!
— Ребята, за мной! — крикнул Санду.
И в одно мгновение вся команда скрылась в высоких зарослях.
Оставшись у дверей адмиралтейства, Нина и Родика смотрели друг
— Ну, а нам что делать? — спросила Родика.
— Пошли и мы!
— Куда?
— В бой… Ах! Почему я не взяла с собой рогатку?!
Глава четырнадцатая. Следы
На Лягушином побережье под старой ивой сидели и шептались двое полуголых, вымазанных илом мальчиков в масках из листьев. В них с трудом можно было узнать бывшего капитана «Отважного» Нику и Илиуцэ, бывшего капитана крейсера «Малый пруд первый». Возле них, накренившись, как бы с непривычки к суше, стояли и оба корабля. Было жарко, жужжала болотная мошкара, от илистой почвы поднимался прелый запах.
— Потрясающий манёвр! — сказал Илиуцэ спустя некоторое время, в течение которого оба насторожённо прислушивались и вздрагивали при малейшем шорохе.
— Кому ты это говоришь? — не без важности сказал Нику. — Знай адмирала Нику! Теперь, я думаю, ты убедился.
— Убедился, — признался Илиуцэ. — По правде говоря, я не очень надеялся. Считал, что ты только на слова горазд. Теперь вижу, что ошибался. Смелый был налёт. Вот это мне нравится!
Нику на радостях толкнул его, а когда Илиуцэ попробовал защищаться, Нику наградил его щелчком.
— Так, говоришь, нравится, цыплёночек? Я думаю! А это ещё только начало. Пока что я только наполовину адмирал. Скоро наши ряды возрастут, получим подкрепление. Тогда увидишь, как я поведу вас в бой. Почище самого Леонардо да Винчи!..
— Полегче, полегче! Леонардо да Винчи был великий художник, а не полководец.
— Неважно, зато у него красивое имя! — ответил Нику и тут же перевёл разговор: — Они, конечно, не ожидали такого удара. Даже и не догадываются, что мы стали на якорь именно здесь, на Лягушином побережье.
Но Илиуцэ не выказывал такой уверенности.
— А если всё-таки догадаются? Если они придут сюда?
— Ничего! Выдержим! Мне не привыкать. — Нику деланно засмеялся. — Меня закалили стычки с отцом. Я мог бы и удрать, когда вижу, что он собирается меня ударить, но даже и не думаю. Стою себе и кричу: «Бей сколько влезет, мне и не больно!» Он тогда обозлится и ещё крепче бьёт.
— Не понимаю тебя, Нику! — удивился Илиуцэ. — Зачем ты так делаешь? Неужели тебе приятно?
Нику с сожалением посмотрел на него:
— Дурак ты! Вообразил тоже — приятно! Просто хочу показать, что
— Не знаю даже, что и сказать… У нас дома ничего подобного не бывает. Мой отец весёлый человек.
— А ты думаешь, мой не весёлый? Он так хорошо поёт! Шофёры вообще народ весёлый, столько песен знают! Я так люблю его слушать! Сижу себе и слушаю. А он вдруг замолкает и давай на меня: «Ты чего сидишь? Уроки сделал? Лодырем хочешь быть? Меня посмешищем сделать?» А я, даже если и сделал все уроки, отвечаю: «Вот и сижу… Вот и не сделал ни одного урока. И хочу быть лодырем!»
— Зачем же ты так отвечаешь? — спросил озадаченный Илиуцэ. — Просто не понимаю.
— Муравьиная твоя башка! А почему отец не позволяет мне слушать? Что я ему плохого делаю?
— А вот почему ты меня всегда донимаешь? Что плохого я тебе делаю? И почему ты вечно пристаёшь к ребятам без всякой причины и лезешь с кулаками? Что они тебе плохого делают?
Нику не ответил. Оба замолчали, прислушиваясь. Ничего подозрительного не было слышно. Только ветер трепал ветви ивы да изредка квакали лягушки.
— Что же не отвечаешь? Небось не нравится?
— Я думаю… Каждый раз, как отец накричит на меня или побьёт, тут я и сам рад бы на кого-нибудь наорать или хоть разок двинуть…
Илиуцэ горестно покачал головой.
— И для этого ты меня выбрал? Нечего сказать, хороша дружба! Разве я виноват, что отец бьёт тебя?
— А я чем виноват? Мне досадно… Досадно и на тебя, и на Санду, и на Петрикэ. У вас вон отцы не такие. Думаешь, почему я не принёс на школьную выставку шахматную доску, которую я сам сделал? Я спросил у отца: «Ты придёшь посмотреть выставку?» А он и говорит: «Услышать там, какой ты лентяй? Нет, не пойду!» Ну, я и не понёс доску… А ведь она получилась очень хорошо. Правда?
— И правда очень хорошо! — с воодушевлением сказал Илиуцэ. — Мой рисунок был так себе, но отец, когда посмотрел, обрадовался, сказал, что ему нравится.
Во время этого разговора Илиуцэ почувствовал, что Нику стал ему как-то ближе и вроде милее. Ему захотелось сказать Нику что-нибудь приятное, развеселить друга, но он не нашёлся и только повторил:
— Да, очень хороша твоя шахматная доска!
Илиуцэ задумался. Что бы такое сделать для Нику? Теперь понятно, почему он иной раз такой злой. Только ведь понять — разве это всё? Как бы помочь приятелю! Сейчас, конечно, не время, но что-то надо придумать.
— Интересно, где они нас разыскивают? — спросил Нику.
— Тебе страшно?
— Мне? Ха!.. Я и не знаю, что значит «страшно».
Тут они оба навострили уши. Слегка прошумела ива.
— Никого нет. Это ветер! — И Нику облегчённо вздохнул.
— Куда же делись ребята? — спросила Родика и остановилась.
Они с Ниной бежали наугад, пока не очутились среди каких-то кустов, доходивших им до плеч.
Санду Дану и других ребят не видно было. Приложив ладони ко рту, девочки по очереди кричали: