Великая оболганная война. Обе книги одним томом
Шрифт:
К сожалению, проследить дальнейшую судьбу Альфреда Лискофа мне пока не удалось. Как пишет М.И. Бурцев: «Впоследствии А. Лискоф погиб, оставаясь до последнего дыхания верным идеям борьбы с фашизмом» [807] . Однако даже если предположить, что Лискоф впоследствии был репрессирован, то произошло это отнюдь не в первые дни войны.
Глава 10
Впадал ли Сталин в прострацию?
Согласно одной из многочисленных баек, запущенных в оборот после пресловутого доклада Хрущёва на XX съезде, — нападение Германии на Советский Союз явилось для Сталина столь сильным потрясением, что он якобы впал в депрессию и несколько дней отсиживался на даче. И только специально приехавшие туда члены Политбюро смогли уговорить его вернуться к работе.
807
Бурцев
Вот как выглядит этот эпизод в мемуарах самого Никиты Сергеевича:
«Война началась. Но каких-нибудь заявлений советского правительства или же лично Сталина пока что не было. Это производило нехорошее впечатление. Потом уже, днём в то воскресенье выступил Молотов. Он объявил, что началась война, что Гитлер напал на Советский Союз. Говорить об этом выступлении сейчас вряд ли нужно, потому что всё это уже описано и все могут ознакомиться с событиями по газетам того времени. То, что выступил Молотов, а не Сталин, — почему так получилось? Это тоже заставляло людей задумываться. Сейчас-то я знаю, почему Сталин тогда не выступил. Он был совершенно парализован в своих действиях и не собрался с мыслями. Потом уже, после войны, я узнал, что, когда началась война, Сталин был в Кремле. Это говорили мне Берия и Маленков.
Берия рассказал следующее: когда началась война, у Сталина собрались члены Политбюро. Не знаю, все или только определённая группа, которая чаще всего собиралась у Сталина. Сталин морально был совершенно подавлен и сделал такое заявление: „Началась война, она развивается катастрофически. Ленин оставил нам пролетарское Советское государство, а мы его про…“ Буквально так и выразился. „Я, — говорит, — отказываюсь от руководства“, — и ушёл. Ушёл, сел в машину и уехал на ближнюю дачу. „Мы, — рассказывал Берия, — остались. Что же делать дальше? После того как Сталин так себя показал, прошло какое-то время, посовещались мы с Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым (хотя был ли там Ворошилов, не знаю, потому что в то время он находился в опале у Сталина из-за провала операции против Финляндии). Посовещались и решили поехать к Сталину, чтобы вернуть его к деятельности, использовать его имя и способности для организации обороны страны. Когда мы приехали к нему на дачу, то я (рассказывает Берия) по его лицу увидел, что Сталин очень испугался. Полагаю, Сталин подумал, не приехали ли мы арестовать его за то, что он отказался от своей роли и ничего не предпринимает для организации отпора немецкому нашествию? Тут мы стали его убеждать, что у нас огромная страна, что мы имеем возможность организоваться, мобилизовать промышленность и людей, призвать их к борьбе, одним словом, сделать всё, чтобы поднять народ против Гитлера. Сталин тут вроде бы немного пришёл в себя. Распределили мы, кто за что возьмётся по организации обороны, военной промышленности и прочего“.
Я не сомневаюсь, что вышесказанное — правда. Конечно, у меня не было возможности спросить Сталина, было ли это именно так. Но у меня не имелось никаких поводов и не верить этому, потому что я видел Сталина как раз перед началом войны. А тут, собственно говоря, лишь продолжение. Он находился в состоянии шока» [808] .
808
Хрущёв Н.С. Время. Люди. Власть. (Воспоминания). Кн.1. М., 1999. С. 300–301.
Итак, лично Хрущёв свидетелем данного события не является. Однако в том, что оно имело место, «не сомневается». Дескать, это Берия ему рассказал, не верите — у него спросите. А раз Берии давно нет в живых, то кто докажет, что это не так? Особый цинизм ситуации состоит в том, что сам Берия был предательски убит по приказу Хрущёва.
Попробуем тем не менее выяснить, как же всё было на самом деле. Для начала обратимся к свидетельствам очевидцев. Вот что пишет в своих мемуарах Георгий Константинович Жуков, который, в отличие от Хрущёва, непосредственно общался со Сталиным в первые часы войны:
«Говорят, что в первую неделю войны И.В. Сталин якобы так растерялся, что не мог даже выступить по радио с речью и поручил своё выступление В.М. Молотову. Это суждение не соответствует действительности. Конечно, в первые часы И.В. Сталин был растерян. Но вскоре он вошёл в норму и работал с большой энергией, правда, проявляя излишнюю нервозность, нередко выводившую нас из рабочего состояния» [809] .
А вот датированная 22 июня 1941 года запись из дневника генерального секретаря Исполкома Коминтерна Георгия Димитрова:
809
Жуков
«— В кабинете Сталина находятся Молотов, Ворошилов, Каганович, Маленков…
— Удивительное спокойствие, твёрдость, уверенность у Сталина и у всех других.
— Редактируется правительственное заявление, которое Молотов должен сделать по радио.
— Даются распоряжения для армии и флота.
— Мероприятия по мобилизации и военное положение.
— Подготовлено подземное место для работы ЦК ВКП(б) и Штаба» [810] .
Наконец, вот что рассказал Л.М. Каганович в беседе с писателем Ф.И. Чуевым:
810
The Diary of Georgi Dimitrov 1933–1949. New Haven; London, 2003. P. 166–161.
«Спрашиваю о 22 июня 1941 г.: „Был ли Сталин растерян? Говорят, никого не принимал?“ — „Ложь! Мы-то у него были…
Нас принимал. Ночью мы собрались у Сталина, когда Молотов принимал Шуленбурга. Сталин каждому из нас дал задание — мне по транспорту, Микояну — по снабжению“» [811] .
Однако сегодня в нашем распоряжении есть и более надёжные источники, чем личные воспоминания. Дело в том, что дежурные в приёмной Сталина в Кремле вели специальные тетради, в которых фиксировали фамилии посетителей и время их пребывания в сталинском кабинете. В последние годы эти записи неоднократно публиковались [812] .
811
Чуев Ф.И. Так говорил Каганович. Исповедь сталинского апостола. М., 1992. С.88.
812
Известия ЦК КПСС. 1990. № 6. С. 216–220; Исторический архив. 1996. № 2–4; Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т.2. Начало. Книга 1. 22 июня — 31 августа 1941 года. М., 2000. С. 98–113; Горьков Ю.А. Государственный Комитет Обороны постановляет (1941–1945). Цифры, документы. М., 2002. С. 222–469 и др.
Итак, кто и в какое время посетил Сталина в эти тревожные дни?
21-го июня 1941 г.
1. т. Молотов 18.27–23.00
2. т. Ворошилов 19.05–23.00
3. т. Берия 19.05–23.00 [813]
4. т. Вознесенский 19.05–20.15
5. т. Маленков 19.05–22.20
6. т. Кузнецов 19.05–20.15
7. т. Тимошенко 19.05–20.15
8. т. Сафонов 19.05–20.15
9. т. Тимошенко 20.50–22.20
10. т. Жуков 20.50–22.20
11. т. Будённый 20.50–22.00
813
Так в документе.
12. т. Мехлис 21.55–22.20
13. т. Берия 22.40–23.00
Последние вышли 23.00
22 июня 1941 г.
1. т. Молотов вход в 5.45 м. выход 12.05 м.
2. т. Берия вход 5.45 м. выход 9.20 м.
3. т. Тимошенко вход в 5.45 м. выход 8.30 м.
4. т. Мехлис вход в 5.45 м. выход 8.30 м.
5. т. Жуков вход в 5.45 м. выход 8.30 м.
6. т. Маленков вход 7.30 м. выход 9.20 м.
7. т. Микоян вход в 7.55 м. выход 9.30 м.
8. т. Каганович Л.М. в 8.00 м. выход 9.35 м.
9. т. Ворошилов вход 8.00 м. выход 10.15 м.
10. т. Вышинский вход 7.30 м. выход 10.40 м.
11. т. Кузнецов вход в 8.15 м. выход 8.30 м.
12. т. Димитров вход 8.40 м. выход 10.40 м.
13. т. Мануильский в 8.40 м. выход 10.40 м.
14. т. Кузнецов вход 9.40 м. выход 10.20 м.
15. т. Микоян вход 9.50 м. выход 10.30 м.
16. т. Молотов вход в 12.25 м. выход 16.45 м.
17. т. Ворошилов вход в [11].40 м. выход 12.05 м.
18. т. Берия вход в 11.30 м. выход 12.00 м.
19. т. Маленков вход 11.30 м. выход 12.00 м.
20. т. Ворошилов вход 12.30 м. выход 16.45 м.
21. т. Микоян вход в 12.30 м. выход 14.30 м.
22. т. Вышинский в 13.05 м. выход 15.25 м.
23. т. Шапошников в 13.15 м. выход 16.00 м.
24. т. Тимошенко в 14.00 м. выход 16.00 м.
25. т. Жуков вход 14.00 м. выход 16.00 м.
26. т. Ватутин вход 14.00 м. выход 16.00 м.
27. т. Кузнецов вход 15.20 м. выход 15.45 м.
28. т. Кулик вход 15.30 м. выход 16.00 м.