Великая шаисса
Шрифт:
— Все так, как ты и говорила, — пожал плечами жених. — Многословные поздравления и хвалебные песни в твой адрес. И намеки, что именно я виновен в том, что такое сокровище не досталось ему.
— А что ты?
— Поблагодарил его, конечно. И сделал вид, что намеков не понимаю. Я ведь прямолинейный северянин, мне позволено.
— А о делах пока не заговаривал?
— Еще нет. Я думаю, что к этим разговорам он приступит в следующий раз.
— Да, вероятнее всего. К подобному у нас принято вести исподволь. К тому же Искандер мог еще не получить инструкции от отца, а принимать решение
— Почему?
— Потому что брак со мной его никак не радовал, а пойти наперекор воле отца он не мог. То, что ты — партия куда более выгодная, правитель Хафизы тоже прекрасно понимает, значит, поставить Искандеру в вину то, что он упустил невесту, не сможет. Вот если бы я выбрала Баязета, юноше пришлось бы куда хуже, — припомнив спор между женихами, я невольно фыркнула.
Эдвин бросил на меня заинтересованный взгляд. Пришлось рассказать ему о разговоре в саду.
— Сейчас мне смешно вспоминать об этом, — заключила я. — А тогда я чувствовала себя очень неловко. Все-таки забавные вы, мужчины. Даже если женщина вам не нужна, все равно желаете ее завоевать.
— Произвести впечатление, — поправил Эдвин. — Впрочем, не думаю, что женщины в этом от нас отличаются.
— Наверное, ты прав.
— Знаешь, о чем я подумал? Мы слишком много времени тратим на разговоры.
И Эдвин потянулся поцеловать меня. Я закрыла глаза и обвила его шею руками. Мой жених опять оказался прав — уже в который раз.
Несмотря на то, что тревога никак не покидала меня окончательно, я была счастлива. Впервые в жизни я любила и любовь моя была взаимной. Дни для меня тянулись в ожидании вечера, когда я забывалась в объятиях Эдвина. Подготовка к свадьбе шла своим чередом и это радостное ожидание вытеснило из обсуждений кончину Лайлы. Салмея и Фирузе вернулись во дворец к радости успевшей соскучиться племянницы.
Вечером я сидела перед зеркалом, а Фатима расчесывала мои волосы.
— Эта Алия родом из какой-то деревеньки, — рассказывала она. — Забытый Небесным Отцом край, где-то под Анхаррой. Она несказанно обрадовалась, попав в гарем. Сначала пыталась прилепиться к шани Лайле, а теперь точно клещ вцепилась в меня. Хочет попасть к вам в служанки, шаисса. Я пообещала замолвить за нее словечко.
— И что, она готова уехать за мной в Северное Королевство? — усмехнулась я.
— А она думает, что вы останетесь жить во дворце, шаисса. Вы ведь никого не посвящали в свои планы.
— Пока еще рано говорить об этом, — задумчиво произнесла я. — Но Зульфие я сказала о том, что покину Империю. Неужели она ни с кем не поделилась этой новостью?
— Зульфия — девушка себе на уме, — сказала Фатима. — У нее тоже нет близких подруг, как и у покойной шани. Но совсем по другим причинам. Если шани Лайла просто ставила себя выше других и не желала снисходить до прочих обитательниц гарема, то Зульфия никому не доверяет. Она не из тех, кто будет на всех углах болтать об услышанном. Да, я выяснила об одной девушке, которую шани Лайла искалечила в гневе.
— Искалечила?
— Велела высечь ее кнутом за какую-то провинность. Девушка умерла от лихорадки после наказания.
— Хм, мертвые мстить не могут.
— Я расспрашиваю понемногу, шаисса.
— Хорошо, только не навлеки на себя подозрения.
Фатима помотала головой.
— Я очень осторожна, правда.
— Вот так и продолжай.
— Какие выберете заколки, шаисса? — сменила служанка тему.
Я задумалась.
— Пожалуй, обойдусь без заколок. Повяжи ленту. Зеленую, под цвет платья.
Фатима едва заметно улыбнулась и перехватила мои волосы лентой. Она великолепно понимала, отчего я не желала, чтобы по вечерам она делала мне сложные прически.
Ставшая уже привычной дорога к павильону, едва слышно скрипнувшая дверь, сильные руки, заключившие меня в объятия и горячие губы, накрывшие мои — мое счастье, мой всем уже известный секрет.
— Сегодня Искандер наконец озвучил пожелания своего отца, — Эдвин медленно развязал ленту, стягивавшую мои волосы.
— Алмазы?
— Нет, руда. Причем прямым порталом, минуя Империю.
Я задохнулась от возмущения.
— Кажется, они хотят слишком многого.
— И прекрасно понимают, что столько не получат, — усмехнулся Эдвин. — Похоже, в здешних краях принято просить в несколько раз больше желаемого — тогда в результате торга тебе достанется как раз то, что ты хотел.
— Так и есть, — вынуждена была согласиться я. — И к чему вы пришли?
— К заверениям в дружеском расположении. Я уже привык к тому, что здесь не Север и быстро решения принимаются редко. Обсуждение любого договора может затянуться на неопределенное время.
— Да, поспешных решений мы не любим. Хотя иногда и не считаем нужным медлить. Взять хотя бы нашу помолвку.
— Уверен, что твой брат рассматривал такой вариант задолго до моего предложения, потому и согласился так быстро.
— И сожалел, что у вас не принято жениться на иноверках, — опять он был прав!
— Вот видишь, — руки Эдвина уже избавили меня от платья и теперь ласкали обнаженную спину, — вы всегда все продумываете.
Я не смогла ему возразить, потому что мысли мои путались, а потом и вовсе покинули меня. Я запрокинула голову и выгнулась навстречу сильному мужскому телу. Эдвин все еще оставался в одежде — досадное недоразумение! — и прикосновение шелка к обнаженной коже вызывало странные, но приятные ощущения. А в следующее мгновение я оказалась лежащей на ковре и руки мои обвила лента, та самая, что повязала мне Фатима.
— Попалась, — жарко шепнул Эдвин мне на ухо.
И мне оставалось только вскрикивать, когда он взял мою ступню в ладони и принялся целовать пальцы, а потом губы его поднялись выше, к колену, по бедру, задержались на животе, а затем стали покрывать легкими укусами грудь. Связанные руки не позволяли мне обнять его и притянуть к себе, но ноги были свободны и я обхватила ими Эдвина и подалась к нему. Стоит ли говорить, что он всегда умел угадывать мои желания?
— Жаль, что на Севере подобный павильон не обустроишь, — вздохнул Эдвин, когда мы восстановили дыхание и к нам вернулась способность разговаривать. Хотя если разместить там жаровни, то возможно, что и получится.