Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего
Шрифт:
Логика Сталина неоспорима. И, осмысливая ее, следует с полным основанием признать, что «упреки» военных, брошенные в его адрес после смерти, полностью несостоятельны. Это рассуждения дилетантов в погонах, не желавших признать, что бегством войны не выигрываются. Кстати, с такой же легкостью армия могла сдать Москву, Ленинград и Сталинград.
Оценивая обстановку, Сталин закончил анализ решением: «Первое. Немедленно перегруппировать силы хотя бы за счет Киевского укрепрайона и других войск и повести отчаянные атаки на конотопскую группировку противника (на прорывающиеся в тыл ЮЗФ войска
Второе . Немедленно организовать оборонительный рубеж на реке Псел или где-либо в этой линии, выставив большую артиллерийскую группу фронтом на север и на запад (против войск Гудериана. – К. Р. ) и отведя 5—6 дивизий на этот рубеж.
Третье . По исполнении этих двух пунктов, и только по исполнении этих двух пунктов, т. е. после создания кулака против конотопской группы и после создания оборонительного рубежа на реке Псел… начать эвакуацию Киева.
Подготовить тщательно взрыв мостов. Никаких плавсредств на Днепре не оставлять, а разрушить их и, после эвакуации Киева, закрепиться на восточном берегу Днепра, не давая противнику прорваться на восточный берег».
В его аргументах не было намерения «поучать». Он говорил об очевидных последствиях, подтвердившихся дальнейшим развитием событий. «Как видите, – указывал Сталин, – ваши предложения о немедленном отводе войск без того, что вы заранее подготовите рубеж на реке Псел и поведете отчаянные атаки на конотопскую группу противника во взаимодействии с Брянским фронтом.
Повторяю, без этих условий ваши предложения об отводе войск являются опасными и могут привести к катастрофе . Перестаньте, наконец, заниматься исканием рубежей для отступления, а ищите пути для сопротивления и только сопротивления…»
Сталин правильно прогнозировал последствия утраты стойкости сопротивления. Он трезво оценивал возможности противника, и немцы не упустили инициативу. После гибели командующего 11-й немецкой армией Шоберта 12 сентября командование принял Э. Манштейн. Как и предрекал Сталин, прорвав оборону 38-й армии, 16-я германская танковая дивизия начала наступление с Кременчугского плацдарма на север.
Хотя положение советских войск продолжало осложняться, оно и теперь было далеко не безнадежным. В этот же день Сталин также произвел замену своих маршалов. Он снял маршала Буденного с должности командующего направлением, и на его место был назначен маршал Тимошенко. Однако эта рокировка не смогла поправить ситуацию.
Как и в первые недели войны, командиры всех ступеней повторяли одни и те же ошибки: они не знали точно силы противника, не знали, откуда он нанесет удар. Немцы тоже применяли привычную для тех дней тактику: выбрасывали вперед подвижную группу, создавали видимость окружения. Участник боев Н. Попель пишет: «Если не поддаваться
Однако главком Юго-Западного направления не смог обеспечить выполнение указаний Сталина ни по созданию оборонительных рубежей на реке Псел, ни по предотвращению наступления с Кременчугского плацдарма, ни по организации атак на конотопскую группировку противника во взаимодействии с Еременко.
Плацдарм севернее Кременчуга «быстро, как опухоль, набухал и расширялся». Подстрекаемый разлагавшим влиянием члена Военного совета Хрущева, Тимошенко уже не видел иного выхода, кроме как в сдаче Киева. Такое же настроение было и у начальника штаба Юго-Западного фронта Тупикова. 14 сентября, в 3 часа 25 минут, свою телеграмму в Генштаб он закончил словами: «Начало понятной вам катастрофы – дело пары дней».
Ответ начальника Генштаба ушел в 5.00: «Командующему ЮЗФ, копия главкому ЮЗН. Генерал-майор Тупиков представил в Генштаб паническое донесение… Необходимо не поддаваться панике, принять все меры к тому, чтобы удержать занимаемое положение и особенно прочно удерживать фланги. Надо заставить Кузнецова (21А) и Потапова (5А) прекратить отход. Надо внушить всему составу фронта необходимость упорно драться, не оглядываясь назад. Необходимо неуклонно выполнять указания тов. Сталина, данные вам 11.9… Б. Шапошников».
16 сентября командующий Юго-Западным направлением Тимошенко принял прилетевшего от Кирпоноса заместителя начальника штаба ЮЗФ Баграмяна. «Сейчас мы делаем все, – сказал Тимошенко, – чтобы помочь фронту: стягиваем на Ромны и Лубны все силы, которые можно собрать, в том числе усиленный танками корпус Белова и три отдельные танковые бригады.
Через несколько дней к нам подойдут дивизии Руссиянова и Лизюкова. Этими силами мы попытаемся пробиться навстречу окруженным войскам фронта. Мы отдаем себе отчет, что разгромить две прорвавшиеся фашистские танковые армии мы не сможем, но создадим бреши, через которые могут выйти окруженные войска. Вот цель наших ударов…»
Сталин настойчиво искал выход, не терял уверенности и начальник Генерального штаба. Чадаев вспоминал, что днем 17 сентября на совещании у Сталина Шапошников доложил о событиях под Киевом. Все надежды были на активные действия Брянского фронта, перед которыми была поставлена задача разгромить войска Гудериана. Когда начальник Генштаба закончил доклад, Сталин спросил: «Быть может, надо дополнительно выделить Юго-Западному фронту часть сил из резерва Ставки? Свяжитесь с Кирпоносом и узнайте обстановку на этот час».
Вернувшийся после переговоров маршал Шапошников доложил, что «враг пока не в состоянии преодолеть упорное сопротивление защитников Киева. Противник производит перегруппировку своих частей. Не добившись успеха от фронтальных атак, он начал маневрировать, искать уязвимые места в обороне советских войск.
– Значит, – сказал Сталин, – остается в силе приказ Ставки – не сдавать Киев?
– Совершенно верно, – подтвердил Шапошников. – Но все-таки Кирпонос очень опасается за левый фланг Юго-Западного фронта – район Кременчуга… Кирпонос все же вновь высказывает просьбу отвести из-под удара наши войска.