Великая война. 1914–1918

Киган Джон

Гренадерам Бранденбургского полка противостояли солдаты 1-го батальона Королевского уэст-кентского полка, и именно их винтовки нанесли немцам наибольший урон. Впрочем, два имевшихся на вооружении батальона пулемета тоже не стреляли мимо… К концу дня от роты Блома мало что осталось. Полк потерял 500 человек убитыми и ранеными, в том числе трех из четырех командиров рот (Блому повезло – он уцелел и даже не был ранен). Таким же плачевным было положение и в других частях.

Все британские батальоны удержали свои позиции. Артиллерия, в частности 48 и 108-я батареи тяжелых орудий, вела непрерывный огонь, поддерживая пехоту. Немцы потеряли в сражении на Монсе около 5000 человек убитыми и ранеными. Только в одном 75-м пехотном полку из Бремена, атаковавшем позиции Королевского шотландского полка и корпуса королевских стрелков, но так и не сумевшем прорвать оборону, недосчитались 381 человека. Потери британцев были существенно меньше – 1600 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.

В тот вечер измученные солдаты армии фон Клюка спали там, где упали, на северном берегу канала – почти все попытки преодолеть водную преграду англичане отбили. Немцам все-таки удалось захватить их один-единственный опорный пункт. Британские войска, тоже вымотанные, готовились отойти чуть дальше к югу – они простояли на своих позициях обещанные французам

сутки. Британцы готовы были оборонять левый фланг своих союзников и весь следующий день, но, когда они начали устраиваться на ночь, поступил приказ отходить. Нужно ли говорить, что англичане ни за что не согласились бы – и не соглашаются! – с официальной версией немецких историков, что битва при Монсе закончилась победой армии Клюка [172] …

172

См.: Weltkrieg, I. P. 500.

Поздно вечером 23 августа лейтенант Эдвард Спирс – британский офицер связи при 5-й армии французов – прибыл в штаб сэра Джона Френча и сообщил тревожные новости. Генерал Ланрезак предупредил Жоффра, что после немецкого успеха на Самбре он отдал приказ своим частям на следующий день отступить на юг. Френч был вынужден признать, что и ему необходимо отойти [173] . Утром 24 августа британские экспедиционные силы начали общее отступление. В 9:35 Жоффр отправил военному министру Мессими сообщение с объяснением, почему следует отодвинуть всю линию фронта:

173

См.: Tyng. P. 117.

Наша армия, действующая между Самброй и Мёзом, равно как и ее части, сражавшиеся на левом крыле всего фронта, по всей видимости, столкнулись с трудностями, о которых я еще не полностью информирован. Тем не менее враг вынудил нас отступить. <…> Следует смотреть правде в глаза. Наши войска на поле боя не проявили необходимых качеств, на которые мы надеялись. <…> Мы вынуждены, используя рельеф местности и крупные естественные преграды, а также наши крепости, перейти к обороне, чтобы уступить как можно меньше территории. Теперь наша цель – держаться, пытаясь измотать врага, а затем, когда придет время, снова пойти вперед» [174] .

174

Spears. Liaison. P. 192.

Большое отступление

Общее отступление французской армии и британских экспедиционных сил, прикрывавших их левый фланг, продолжалось еще две недели. Остановились союзники лишь в окрестностях Парижа. 21 августа Жоффр покинул свою штаб-квартиру в Витри-ле-Франсуа в департаменте Марна. Сначала главнокомандующий обосновался в Бар-сюр-Об, а затем, 5 сентября, переехал в Шатийон-сюр-Сен. Депеша Жоффра от 24 августа остается одним из главных документов того периода войны. Безусловно, военного министра она обрадовать не могла, хотя в ней говорится и о будущем наступлении. Верден – мощная крепость – оставался в руках французов. Естественные преграды, защищавшие Францию от Германии с востока, – Вогезы и реки бассейна Сены – враг пока не преодолел. Боевой дух французской армии тоже не был сломлен. Если бы ее частям при отступлении к столице удалось восстановить взаимодействие, французы могли бы нанести контрудар. С каждым пройденным километром связь немецкой армии с тыловыми подразделениями, расположенными за Рейном, становилась хуже, тогда как французы пусть вынужденно, но приближались к своим базам снабжения. «Цель будущих операций, – писал Жоффр 25 августа в общей инструкции № 2, – состоит в том, чтобы сосредоточить на левом фланге силы, способные возобновить наступление. В них будут входить 4 и 5-я армии, силы Британского экспедиционного корпуса, а также новые части, переброшенные с Восточного фронта. Другие армии должны как можно дольше сдерживать врага» [175] .

175

Spears. P. 526, 527.

Позиции, указанные Жоффром для новых частей – 6-й армии под командованием генерала Монури и 9-й, возглавляемой генералом Фошем, были определены на Сомме, протекавшей вблизи Амьена, в 120 километрах к юго-западу от Монса. Таким образом, французский главнокомандующий, прежде чем его армии смогут перейти в атаку, предвидел долгое отступление. Никаких иллюзий Жоффр не питал, хотя даже в Лотарингии, потерпев самое сокрушительное из поражений, войска отошли всего на 50 километров. Немецкая пехота на правом фланге, несмотря на 12 дней боев и марш через всю Бельгию, сохраняла боеспособность. Вдохновленные успехами, закаленные долгим переходом и предвкушавшие скорую окончательную победу, солдаты забывали о стертых ногах, стискивали зубы и шли вперед. «Ваша задача – любой ценой поддерживать у всех высокий боевой дух, – наставлял уже упоминавшегося нами капитана Блома его командир через неделю после сражения у Монса. – Мы не должны давать врагу ни дня передышки, пока не сокрушим его по всему фронту. Скажите своим подчиненным, что чем больше пота сойдет с них на марше, тем меньше будет крови в бою» [176] . Бранденбуржцев не нужно было подгонять. Несмотря на стертые до крови пятки, под палящим солнцем лета, одного из самых жарких с начала века, они день за днем шли к Парижу в погоне за 1-м батальоном Глостерского полка. За 13 дней англичане отступили почти на 400 километров. Отдохнули они только один день – 29 августа, после того как за два предыдущих прошли маршем больше 32 километров [177] . То, что могли выдержать британцы и французы, было по силам и немцам.

176

Bloem. P. 110.

177

Edmonds. 1914, I. P. 494.

Впрочем, союзники с неудачами не смирились. И французы, и англичане в ходе отступления несколько раз дали противнику сильный

отпор. 26 августа британский 1-й корпус сдерживал немцев у Ландреси и Маруаля. В сражении при Монсе это подразделение экспедиционных сил понесло небольшие потери, поэтому возможность для маневра была. Британцы вышли из боя в соответствии с собственным планом и возобновили отход. 2-му корпусу – им командовал генерал Смит-Дорриен, – сильно поредевшему в битве при Монсе, пришлось в тот же день противостоять немцам у Ле-Като. Утром 26 августа его измотанные подразделения – три пехотные дивизии и одна кавалерийская – сдерживали натиск трех пехотных и трех кавалерийских дивизий врага, к которым позже присоединились еще две. Подавляющее численное превосходство дало немцам возможность обойти британцев с флангов. Фронт проходил вдоль древней римской дороги между Ле-Като и Камбре. Здесь через три года и три месяца англичане проведут первую массированную танковую атаку – это новое боевое оружие было еще только в чертежах… А в августе 1914-го британская пехота сначала удерживала позиции, ведя прицельный огонь, который поддерживали залпы артиллерии, но во второй половине дня немцы ввели в бой те самые дополнительные дивизии. Таким образом, соотношение сил для англичан стало совсем нерадостное – восемь дивизий против четырех. Фланги дрогнули. Подразделения теряли связь, орудийные расчеты накрывал ответный огонь вражеских орудий. К вечеру 2-й корпус оказался рассечен надвое. Спасли англичан кавалеристы Сорде, а также пехотинцы одной из территориальных дивизий – немолодые резервисты сражались у Камбре яростно, а корпус Сорде смог реабилитироваться за то, что проглядел наступавших через Бельгию немцев. Благодаря союзникам 2-й корпус британских экспедиционных сил, потерявший убитыми, ранеными и пропавшими без вести 8000 человек – больше, чем армия Веллингтона при Ватерлоо, – сумел соединиться и выйти из боя, чтобы продолжить отступление [178] . Были и потери боевой техники – 38 орудий, половина дивизионной артиллерии. Перед храбрым английским офицером, добравшимся до позиций 122-й батареи, открылась страшная картина: «Все четыре пушки были разбиты. <…> Тела убитых артиллеристов лежали вперемешку с трупами лошадей и обломками телег. <…> Земля была пропитана кровью и нашпигована осколками. Среди всего этого метались несколько уцелевших лошадей» [179] .

178

См.: Tyng. P. 144, 145.

179

Edmonds, 1914, 1. P. 163.

26 августа – в день сражения в Ле-Като – Жоффр провел совещание в Сен-Кантене с командующим английскими экспедиционными силами сэром Джоном Френчем, а также с Ланрезаком и генералом д’Амадом, командиром территориальной дивизии, так храбро сражавшейся на левом фланге британцев. Разговор был трудным. Ланрезак и Френч не понравились друг другу еще во время первой встречи 10 днями раньше, а Жоффр уже начал сомневаться в военных талантах командующего 5-й армией, который долгое время пользовался его покровительством. Атмосфера на совещании, проходившем в частном доме, была напряженной. Френч сказал, что не получил общую инструкцию № 2, обещавшую в будущем контрнаступление, и обиняками высказался о неспособности Ланрезака помочь его солдатам. Ланрезак держался так, словно Британский экспедиционный корпус был для него обузой, а не поддержкой. Затрудняло ситуацию и то, что Жоффр не говорил по-английски, а Френч почти не знал французского. Роль переводчика досталась заместителю начальника штаба генералу Генри Уилсону. Союзники не только говорили на разных языках – внешне они тоже были словно из разных миров. Жоффр и Ланрезак, крупные, тучные, в темно-синих мундирах с золотыми пуговицами, напоминали железнодорожных начальников, а поджарый Уилсон и сухопарый Френч в габардиновых кителях, бриджах и начищенных до блеска сапогах для верховой езды больше напоминали владельцев замков, собирающихся на охоту. А еще Жоффра смущало, что звание командующего британскими экспедиционными силами – фельдмаршал. Во французской армии mar'echal – это не звание, а почетный титул, которого удостаивались за выигранные сражения. Все военачальники республики, званием не выше генерала, косо поглядывали на этого mar'echal, стяжавшего себе славу в боях с южноафриканскими фермерами.

Никакого определенного решения на совещании не приняли, а по его окончании Ланрезак отклонил приглашение Френча пообедать с ним [180] . Жоффр, однако, согласился составить союзникам компанию. Вернувшись в штаб, он был чрезвычайно зол на Ланрезака. Не в последнюю очередь это оказалось обусловлено тем, что французский главнокомандующий опасался отказа англичан от дальнейшей помощи. Вдруг они прямо отсюда направятся к Ла-Маншу? Нужно было действовать, и Жоффр приказал Ланрезаку на следующий день, 27 августа, прекратить отступление и перейти в контратаку. Следовало нанести удар по 2-й немецкой армии. Ланрезаку пришлось подчиниться. Его части получили указание занять позиции в верховьях Уазы, которую дивизии фон Бюлова должны были форсировать. 10-му и 3-му корпусам предписывалось остановить наступавшего с севера противника, а 18-му перейти в наступление на западном направлении в том месте, где река поворачивала на юг, чтобы слиться с Сеной у Понтуаза, выше Парижа по течению. Еще одно соединение – 1-й корпус под командованием решительного Франше д’Эспере, выпускника военной школы в Сен-Сире и академии Генерального штаба, – было оставлено в резерве в глубине прямого угла, образованного флангами 5-й армии.

180

См.: Spears. P. 228–232.

Бой – французы считают его битвой при Гизе, а немцы сражением при Сен-Кантене – начался утром 29 августа в густом тумане. Французов преследовали передовые части 2-й немецкой армии: корпус императорской гвардии и 10-й ганноверский корпус под командованием генерала Платтенбурга. Их командиры были уверены, что не встретят серьезного сопротивления до Эны, а до этой реки было еще больше 50 километров. Встречная атака 10-го и 3-го корпусов французов стала для них полной неожиданностью. Немцы, не готовые к столь яростному сопротивлению, понесли тяжелые потери. В бою погиб и командир 1-го гвардейского пехотного полка, и в критический момент его повел в атаку служивший в этой элитной части второй сын кайзера Эйтель Фридрих [181] .

181

См.: Tyng. P. 156.