Великие морские сражения XVI–XIX веков

Корбетт Джулиан Стаффорд

Необходимо повторить, что под военной морской теорией мы понимаем формулировку фундаментальных принципов, которые лежат в основе войны на море. Эти принципы, если мы их правильно определили, должны влиять не только на стратегию и тактику, но и на материальную составляющую вопроса, какие бы способы и средства ни использовались в военных действиях на море в данное время. И наоборот, если мы видим, что стратегия, тактика или организация демонстрируют тенденцию воспроизводить одни и те же формы при самых разных условиях, можно показать, что эти формы всегда имеют определенное отношение к принципам, которые выражает наша теория.

В случае тройственной организации Энсона связь не приходится долго искать, хотя она стала довольно расплывчатой благодаря двум максимам. Первая заключается в том, что «господство на море зависит от линейных кораблей». Вторая – «крейсера – это глаза флота». К сожалению, максимам свойственно выходить за пределы своего первоначального значения. Они обе выражают истину,

но ни одна не выражает ее в полной мере. Ни одна теория войны на море не предусматривает установления господства на море с помощью линкоров, и ни одна теория коммуникаций не считает изначальной функцией крейсеров разведку для боевого флота. Разумеется, господство в конечном счете зависит от боевого линейного флота, если оно оспаривается враждебным линейным флотом, как это обычно происходит. Также верно то, что, поскольку необходимо дать возможность боевому флоту установить господство, ему необходимы глаза, которыми явятся крейсера. Но из этого вовсе не следует, что быть этими глазами – главная и первоначальная функция крейсеров. Истина заключается в том, что их приходится отвлекать от основных функций, чтобы выполнить для линейного флота работу, которую он не в состоянии выполнить сам.

Хотя максима относительно «глаз флота» стала привычной, будет очень сложно доказать, что высочайшие авторитеты когда-либо считали разведку главной функцией крейсеров. В практике Нельсона, по крайней мере, их первоочередной задачей было осуществление господства, установленного линейными эскадрами. История войны на море помнит его беспрестанные требования прислать на Средиземноморье больше крейсеров, но значение этих требований со временем позабылось. Причем нельзя сказать, что численность крейсеров на Средиземном море не соответствовала числу линейных кораблей, – обычно их было почти вдвое больше. Просто адмирал был абсолютно убежден в их истинном предназначении и использовал их для осуществления господства на море в такой степени, что нередко численность его крейсеров опускалась ниже необходимого уровня. Результатом стало памятное спасение вражеского флота, но другой результат не менее важен. Он заключался в том, что уход вражеского флота не лишил адмирала господства на море, которое он должен был поддерживать. Нельсон мог ошибаться, но стратегическое распределение имеющихся в его распоряжении сил оставалось последовательным и неизменным на протяжении всего периода его пребывания на Средиземноморье. Судя по оставшимся записям, никто лучше Нельсона не понимал, что целью войны на море является контроль над коммуникациями, и, если он обнаруживал, что у него не было достаточного количества крейсеров, чтобы осуществить этот контроль и одновременно обеспечить глаза для линейного флота, страдать приходилось именно боевому флоту. Если бы французы были готовы пойти на риск и урегулировать вопрос господства в столкновении между флотами, все было бы иначе. Тогда Нельсон был бы прав, пожертвовав на время поддержанием господства ради обеспечения успеха акции. Но только он знал, что они не готовы пойти на такой большой риск, и не позволил чисто оборонительной позиции, занятой противником, ввести себя в заблуждение и отвлечь от своих конкретных задач.

Если цель военных действий на море – контроль над коммуникациями, необходимы средства для осуществления этого контроля. Если противник воздерживается от боевых действий, представляется логичным перевести линейный флот на вспомогательную позицию, поскольку крейсера являются средством осуществления контроля, а боевой флот – средством обеспечения невмешательства в их деятельность. Тезис можно проверить на практике. Невозможно обеспечить контроль с помощью только линейных кораблей. Они попросту не приспособлены к такой работе, да и слишком дороги, чтобы быть достаточно многочисленными. Поэтому, даже если у противника нет флота линкоров, мы не можем эффективно осуществлять контроль с помощью одних только линейных кораблей. Нам потребуются крейсера, приспособленные для такой работы, причем в достаточном количестве, чтобы действовать на всей необходимой территории. Обратное утверждение неверно. Мы можем осуществлять контроль с помощью одних только крейсеров, если у противника нет линкоров, которые могли бы им помешать.

Если мы хотим вывести формулу, которая выразила бы практические результаты нашей теории, она будет примерно следующей: от крейсеров зависит осуществление контроля, а от линейных кораблей – безопасность контроля. Такова логическая последовательность идей, и она показывает, что данная максима в действительности есть итоговое заключение логического аргумента, в котором нельзя игнорировать первоначальные шаги. Тогда максима о том, что господство на море зависит от линейного флота, представляется вполне правильной, пока она включает все остальные факты, на которых основывается. Истинная функция линейного флота – защищать крейсера и флотилию, которые выполняют свою особую работу. Лучший способ это сделать – уничтожить саму возможность вмешательства противника. Доктрина уничтожения вражеских вооруженных сил как главной цели вновь заявляет о себе, причем настолько уверенно, что позволяет в практических целях сделать грубое обобщение и заявить, что господство на море зависит от

линейного флота.

Можно спросить: зачем же тогда нужно такое буквоедство? Какой практической цели оно может служить? Почему бы не оставить в покое убеждение, что наша первая и главная задача – разбить вражеский флот и что для этого следует сосредоточить все усилия? Ответом станет дилемма Нельсона, которую во время золотого века войны на море приходилось решать для себя каждому адмиралу. Она же всегда являлась одной из самых сложных деталей каждого плана военных действий на море. Если мы желаем обеспечить эффективные действия боевого флота, придав ему большое число крейсеров, настолько же мы ослабим реальный и продолжительный контроль. Если мы хотим сделать контроль над коммуникациями противника эффективным, придав ему большое число крейсеров, в такой же степени мы поставим под сомнение наш шанс установить контакт с вражеским флотом и разгромить его, что является единственным средством установления контроля.

Правильное решение дилеммы, конечно, зависит от условий каждого конкретного случая – главным образом от сравнительной силы и активности линейного флота противника и его вероятных намерений. Но независимо от того, насколько четко мы уяснили все значимые факторы, нельзя надеяться на нахождение надежного решения по ним, не оценив все элементы, необходимые для установления господства, и не сопоставив их относительную важность. Только это в конечном счете будет способствовать решению жизненно важного вопроса – какую часть крейсеров следует придать линейному флоту.

Если доктрина крейсерского контроля правильна, тогда каждый крейсер, действующий в составе боевого флота, отклоняется от своего истинного предназначения. Это неизбежно. Эскадра линейных кораблей является несовершенным организмом, неспособным выполнить свою задачу без поддержки крейсеров, и, поскольку выполнение ею поставленной задачи является жизненно важным условием обеспечения свободы крейсеров, частью крейсеров приходится жертвовать. Но какой именно частью? Если ограничиться точкой зрения, по которой господство зависит от боевого флота, тогда мы придадим ему столько крейсеров, сколько посчитает необходимым его командир, чтобы установить уверенный контакт с противником и окружить себя плотным экраном. Если мы знаем, что противник так же решительно настроен, как и мы, такой курс может считаться оправданным. Но обычно если мы рвемся в бой, то лишь потому, что имеем обоснованные надежды на успех, а значит, что противник, вероятнее всего, постарается уклониться от него, во всяком случае на наших условиях. На практике это означает, что, если мы ведем подготовку к уничтожению вражеского флота, противник откажется подвергнуть его опасности и будет ждать более благоприятной возможности. Каким же будет результат? Противник останется в обороне, и теоретически весь последующий период бездействия будет работать на него. Не покидая порта, его флот будет делать свою работу. Чем активнее противник вынуждает нас сконцентрировать наши крейсера перед своим боевым флотом, тем больше он освобождает морские просторы для осуществления своей торговли и подвергает нашу торговлю опасности нападения крейсеров.

Итак, и опыт, и теория диктуют, что, в качестве общего принципа, крейсера следует рассматривать как главным образом занимающиеся активным захватом коммуникаций противника, и отвлечение их для работы на флот необходимо свести к минимуму, определяемому как оправданный риск. Каков должен быть этот минимум, можно решить, только ознакомившись с обстоятельствами каждого случая и имея в виду личностные качества офицеров. Нельсон уменьшал число флотских крейсеров активнее, чем любой другой командир. Он оставлял их так мало, что в средиземноморской кампании, о которой уже шла речь, когда его суждения были зрелыми, свидетельствующими об огромном опыте, одна небольшая неудача – случайное предательство его позиций нейтралами – нарушила все планы и позволила флоту противника уйти.

Таким образом, мы приходим к общему выводу. Цель военных действий на море – контроль над морскими коммуникациями. Чтобы выполнять этот контроль эффективно, необходимо иметь разные суда, специально предназначенные для преследования. Но их возможность осуществлять контроль пропорциональна степени нашего господства, иначе говоря, способности предотвратить вмешательство противника в их действия. Их собственная сила сопротивления обратно пропорциональна возможности осуществления контроля, то есть чем они более многочисленны и лучше приспособлены для преследования торговых судов, тем слабее их огневая мощь. Мы не можем дать им силу противостоять нападению, одновременно не уменьшив их возможности осуществления контроля. Приемлемым решением проблемы в период существования школы Энсона стало обеспечение таких судов прикрытием из боевых кораблей. Но здесь возникает аналогичная сложность. Давая нашим боевым кораблям боевую мощь, мы снижаем их разведывательные возможности, а разведка жизненно необходима для эффективных операций. Боевой флот должен иметь глаза. Суда, адаптированные для контроля над коммуникациями, также хорошо приспособлены для выполнения функции «глаз». Поэтому становится распространенной практикой отвлечение от операций контроля достаточного числа таких судов, чтобы позволить боевому флоту осуществлять эффективное прикрытие оставшихся кораблей.