Великий Гусляр
Шрифт:
— А я? — пискнула Лукерья.
— В каждой войне есть предатели, — сказал Тимур. — Одни предают за деньги, а другие — за идею.
— А я? — Лукерья как-то сразу смирилась со своей предательской сущностью.
— Ты, будем считать, идейная, — сказал Тимур.
— Спасибо. Вы меня убьете?
— Мы тебя уже поработили, — засмеялся Матвей. — Со временем я тоже на тебе женюсь.
Все они захохотали. Но Лукерье показалось, что Ромочка смеется не так нагло, как Матвей.
Днем
Она пошла на почту.
Попросила там лист бумаги и конверт.
Написала сверху листа:
«Президенту Российской Федерации в собственные руки».
— Должен же кто-то мне поверить, — прошептала она. В милицию она не пошла, не доверяла. Может, там уже пять пришельцев с погонами ходят. А вот президент вроде свой, высказывается против террора.
Она сидела и думала, как начать письмо, чтобы президент поверил.
Но додумать не успела.
Тонкая юношеская рука протянулась через ее голову. Василий взял листок и скомкал его.
— Не надо, Лукерья Маратовна, — сказал он. — Никуда вам не деться.
Лукерья вскочила, сначала испугалась, но потом взяла себя в руки и зашипела, как змея, источая яд:
— А ну мчись отсюда, физик недоделанный! Сейчас такой крик подниму, что народ вас на вилы возьмет! А ну!
— Не надо, Лукерья, — прошептал юноша. — Ну зачем так! Вы же наша союзница, вы же одна из нас!
— Неужели не убьете?
— Да что вы! Как можно!
Лукерья с размаху шлепнула ладонью Василия по щеке и пошла на улицу.
Василий трусил сзади, но подойти боялся.
Тут Лукерье встретился Михаил Стендаль, редактор газеты «Гуслярское знамя», человек неподкупный и старожил. Шел он рука об руку с Корнелием Удаловым.
— Миша! — воскликнула Лукерья. — Ты знаешь, что нас не сегодня-завтра инопланетяне покорят и истребят, как крыс.
— Не исключено, — сказал Стендаль.
— И что вы будете делать? — спросила Лукерья.
— Уйдем в партизаны, — сказал Удалов. И почему-то подмигнул.
— Вот именно, — согласился Стендаль.
А к Лукерье уже спешили Ромочка с Матвеем. Видно, Василий поднял тревогу.
— Луша, — пропел Ромочка, — ну куда ты с такой высокой температурой на улицу выбегаешь?
— Нет у меня температуры, пришелец проклятый.
И видно, этот возглас звучал забавно, все мужчины стали смеяться, а Ромочка повел домой рыдающую жену.
— Грипп наступает, — заметил Удалов. — Как дела в Европе?
— В Европу вирус уже проник, — сказал Стендаль.
— Выздоравливай, Лукерья! — крикнул Удалов.
Ночью Лукерья лежала рядом с Ромочкой. Тело у него было горячее, страстное. Но он сдерживался.
— Пойми, — говорил Ромочка. —
— А дальше что? — Лукерья сглотнула слезы.
— Если нас не раскусят и сопротивления не будет, то через два-три года ты будешь жить в новом, упорядоченном и счастливом мире.
— Меня кирпичом по затылку, да?
— Ты моя жена! — рассердился Ромочка. — Можно сказать, любимая туземка, наше доверенное лицо. Ты что думаешь, нам запрещают с туземками жить? Да я имею право себе хоть десяток таких, как ты, взять!
— И намерен?
Ромочка спохватился.
— На деле я не намерен, потому что люблю тебя как настоящую жену.
— А если я поеду в Вологду?
— А там что?
— А там в милицию или армейскую часть — не знаю куда! Может, к Жириновскому в партию?
— Только не в партию, — сказал Ромочка. — Там уже все наши.
— А если я все же найду…
— Будет война, — вздохнул Ромочка. — Многие погибнут. Может, мы даже потерпим поражение и нам придется аннигилировать твою планету. А жаль. Столько усилий мы положили.
Он положил руку ей на плечо, провел пальцами по шее.
— В конце концов, — прошептал он, — какая тебе, простой женщине, разница, кто правит Россией, если у тебя есть здоровый любимый мужик? Ты чего добьешься? И мужика лишишься, и, возможно, жизни. А уж счастья тебе не видать.
— Ах, — вздохнула женщина. — Какая мне разница! Пришельцы-мришельцы, оккупанты, шпионы, завоеватели, поработители… а ты, Ромочка, меня не оставишь?
— Если не будет приказа…
— Обними меня, любимый!
Профессор Минц с Корнелием Удаловым подкрались поближе к погасшему окну на втором этаже. Они затаились за кустом орешника. Минц направил на окно невидимый обыкновенным глазом лучик зомбификсатора.
На махоньком дисплее задрожала алая искорка.
Рядом, впритык к ней, горела искорка изумрудная.
— Как славно, — сказал Удалов. — На таком расстоянии различает. Ты гений, Лев Христофорович.
Минц наклонил талантливую голову. Он привык к похвалам.
— Не будем себя тешить. Это лишь начало пути. Создать зомбификсатор могли бы по крайней мере три лаборатории на земном шаре. А вот внедрить его, заставить руководителей различных государств поверить в страшную опасность, которой подвергается Земля, — это куда труднее.
Алая искорка слилась с изумрудной.
Удалов вздохнул.