Великий князь Русский

Соболев Николай

Закончив с поздравлениями, Кирби перешел к жалобам:

— Кораблю места у пристани недостало, разгрузка затягивается, время уходит!

— Позапрошлый год разгрузились в два дня, так за навигацию успели дважды обернуться! — покивал Бекер.

— Вы прошлый год двумя кораблями тогда ходили, «Гуд Хоуп» и «Гуд Траст», а нынче четырьмя, баш на баш и выходит.

— Так оборот больше, если четырьмя обернуться… — начал было объяснять Бекер.

— Эээ, нет, гости дорогие! — лукаво улыбнулся Головня. — Великий

князь путь чист дал пяти кораблям в год.

— Пять в год это очень мало! — заволновался Кирби.

— Можно и больше, но то позволено будет только торговому братству, в кое с нашими купцами совокупиться надобно.

И подал им грамотку.

Англяне, пока читали, то глаза пучили от изумления, то губы растягивали в улыбке, но как закончили, Кирби сказал:

— Компани дело доброе, но учреждение оной без королевского решения невозможно.

— Ну так съездим в Англицкую землю, к крулю вашему, — и предъявил Илюха вторую грамотку.

У англян-то рожи вытянулись, да с государем не поспоришь. А когда Илюха сказал, что с ним посольский дьяк, да торговый мужик, да Затока, да толмач, да слуги пойдут… Оба англянина в голос завопили, что на кораблях места нету, что одного, край двух человек, возьмут, а десятерых, да с посольскими поминками, невозможно никак!

— Коли я один приеду, а хоть бы и вдвоем, — строго отмел возражения Головня, — государю вашему великое умаление чести будет. Тем паче, если без поминков. Мыслю, что вас он не пожалует и новую компани учредить не дозволит.

Англяне призадумались, да Илюха им медку добавил, чтоб сговорчивей были: великий князь разрешил часть товара отпустить без оплаты, на пробу. Полотно льняное, да пищали устюжские на вертлюгах, зело годные к морскому бою. А как Головня назвал, почем впредь их торговать будет, так Кирби да Бекер примолкли, а глаза их от жадности забегали. Еще бы, столько товара, да с оплатой через год! Но все равно Бекер попытался цену сбить — дескать, товар новый, и как еще с ним повернется, неведомо.

— Ну, нет так нет, — притворно вздохнул Головня и потянул список к себе.

— Почему же нет, — зло зыркнул на Бекера Кирби. — Мы согласны!

— Коли мы урядились, дам своих людей, караки ваши разгрузить и товары в них покласть. Своих же людей отпустите отдохнуть, им в кабаке за государев счет нальют. Но предупредите, чтоб без непотребства, с этим у нас строго!

— По рукам, — согласился Кирби. — Коли все быстро сладится, да ветер не упустим, в три седмицы до Скарборо дойдем.

Когда закончили грузить «Гуд Лак» и «Гуд Чарити», вернулся «Гуд Форс», а следом Елисеев человек — доложил, что англяне крутились в рукавах да протоках, глубины вымеряли, но трижды садились на мель и стаскивали себя гребными лодками.

Государь как знал — так и сказал, что коли начнут иноземцы к Свято-Андреевскому

монастырю ходить, то пути вызнают. И сразу же стало ясно, для чего в крепости столь много пушек и для чего пришлют еще, литых в Устюжне из свинского железа.

Перед самым отходом недосчитались англяне пятерых, пришлось вборзе учинять розыск.

— Слишком сильно поите! — негодовал Кирби.

— Кто ж знал, что у вас с кораблей людишки бегут? — возражал Илюха, отлично знавший, куда делись пропавшие. — Они давеча с лодейщиком сговорились и ушли на Колмогоры.

— Догнать!

— Седмицу потеряем, — потеребил бородку Головня. — Лучше я вам за свой кошт мужиков дам, к морю привычных, все равно обратно вертаться.

Так и попал в посольство Елисей Груздь, осмотреть морской ход в немцы. Да помочь Илюхе прицениться к тамошним кораблям — такое без опытного человека никак невозможно.

Помимо обычного товара, взяли еще малый бочонок квасцов, а Головня — привезенный с особым бережением мешочек. В нем, завернутые каждый в отдельный кусочек замши, лежали дивные граненые камни, красоты небывалой.

Лета года 6958 от сотворения мира окольничий Илюха Головня, да дьяк посольский Михайло Неклюдов, да торговый мужик Тифун Окладников, да сын боряский Затока Ноздрев да мореход Олисей Груздь да толмач с ними дождались англинских пяти кораблей на Корельском устье да пошли на них в Англицкую землю.

И шли полуденным ветром все корабли вместе четыре дни, а пятый день встал ветер встречу с северу, и на море почала быть мгла и буря велика, и корабли многие портило и разнесло их врозь безвестно.

Посольство осталось на корабле, где головою Ульян Разсон, он, как буря утихла, пояснил, что надо идти дальше, и там назначена встреча. И кто первый туда придет, остальных дождется.

— Так завсегда делают, есть места знаемые, куда после бурь сбираются, — подтвердил Елисей и добавил: — Если будет на то Божья воля.

Шли розно девять дней, за которые Головня неожиданно понял, что его перестала терзать морская немочь — первые дни совсем худо было, а затем обвык. А вот дьяк Неклюдов мучался невероятно, Елисей всяко ему помочь старался, да не преуспел.

На первой встрече, уже у датских земель, их дожидался «Гуд Хоуп», да только о таких местах знали и мурманы — утром, как развеялся туман, увидали путешественники четыре лодьи, резво идущие впереймы.

— Шнеки с чердаками в носу и корме, — приставил ладонь к глазам Елисей, — мурманов по тридцать в каждой. Догонят за половину часа.

Головня пожалел, что нет с ним зрительной трубы, но ужаснулся, едва представил, что тайная вещь попадет в руки врагу.

— Прижмут нас к берегу, где нет маневра, и абордируют, — Разсон уже подготовился к бою и сверкал пластинчатыми латами. — Или пожгут.