Великий князь Русский
Шрифт:
Все это пулей пролетело у меня в голове, когда я глянул в потускневшие от возраста глаза старого товарища, и как-то расхотелось мне выпендриваться. Да, я тоже тащу немало, но моральный авторитет для всего княжества не я, а Никула. А во взгляде у него отчетливо читалось «Мало мне забот, так еще этот сукин сын какую-то чертовщину измыслил!».
Потому я не стал ерепениться, а просто затребовал, что нашлось под рукой и показал ему пару-тройку опытов. И не ошибся — Никула возрадовался, как ребенок, когда я достал копейку из миски или при фокусе с вилками.
— Мир Господень велик и непознан, — резюмировал
Он повернулся к своему столику, нашарил там пару бумаг и протянул мне первую:
— Давеча из Царьграда весть пришла. Патриархи Иерусалимский Феофан и Александрийский Филофей, а також Синод епископов матери нашей Вселенской церкви, лжепатриарха Григория Мамму Стратигопула за впадение в униатскую прелесть низложил.
Хотел было брякнуть, что опять придется на поставление в Византию посылать и каждый раз кланяться, да только здешняя жизнь давно приучила делать паузу перед тем, как высказаться. И в самом деле, сколько того Константинополя осталось? Год, два, пять? Перетерпим как-нибудь, и следующая новость в этом намерении только укрепила:
— Салтаном турским вновь стал Мехмед, сын Мурада, от роду ему восемнадцать годов.
Ольга, моя содержанка из XXI века, прямо фанатела от сериалов, в том числе от турецкого «Великолепного века», и мне волей-неволей пришлось немножко подковаться в вопросах турецкой истории — ну, чтобы дураком не выглядеть, когда она вопросы задавала. Значит, если я правильно помню, дедунюшкой Сулеймана Великолепного был некий Мехмед Завоеватель, получивший свое прозвище как раз за взятие Константинополя. Он там много чего еще к рукам прибрал, но Царьград превыше всего.
По всему выходит, этот Мехмед у кого надо Мехмед, не ошибся я в сроках падения Византии, скоро уже. А еще Мехмед, которого мне предстоит величать «братом», отличился при своем первом правлении тем, что чеканил неполновесные акче — даже при всех богатствах османов содержание янычар обходилось в копеечку. Вот они-то, недовольные уменьшением оплаты, и скинули Мехмеда. Правда, тогда был жив Мурад, победитель под Варной…
— Латиняне же, прознав о том и уповая на юный возраст салтана, вновь собирают крестовый поход на турок…
— Не выйдет, они еще не отошли от поражения под Варной, — помотал я головой.
Да и не помнил я никаких крестовых походов после гуситских. То есть может они были, да только результата не принесли и потому известны только специалистам.
— А еще, сыне, — усмехнулся митрополит, — знаешь, что латиняне удумали?
Брови мои поднялись в немом вопросе.
— В землях архиепископа Маинса некий немец книги тискать стал. Отлил граммы, нарек «литерами», собрал в строки…
Посмеялись, у нас-то типографео давно работают, сколько уже напечатано… А сколько и каких предстоит, мы как раз обсудили. И богослужебных, и учебных, и даже худлит — «Девгениево деяние». И очень прочувствовал я, что надо бы написать некий экономический учебник, самый простенький — земля и труд как источники богатства, почему выгодно разделение труда и концентрация производства, и вообще,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не
Когда простой продукт имеет.
Забьем, так сказать, Адаму Смиту баки.
В этих мыслях я вернулся в свои покои, где меня обрадовали еще одним знамением — судя по всему, в степях между Днепром и Волгой нашествие саранчи. А это значит, что надо ждать набега.
Глава 13
Знамения и пророчества
Одно счастье, если они идут за зерном, то набега надо ждать не прямо сейчас, а осенью, после жатвы. На такой случай порядок действий понятен — дальняя сторожа уходит в степь, засечные линии и крепостицы вдоль Берега готовятся к обороне.
Понемногу к Брянску и Калуге, Серпухову и Коломне, Рязани и Городцу потянулись обозы, поехали группки увешанных оружием жильцов, детей боярских и послужильцев, с заводными конями в поводу.
На кремлевских подворьях толкотня, гонцы снуют десятками, в городе слухи и брожение и в эту круговерть несколько не вовремя приехали Стася с детьми — старшим Васей, девчонками и мелким Димой. Так-то визиты эти я полагал весьма нужными — чтобы Маша не закисала, чтобы дети общались, но, главное, чтобы в атмосферу московского высшего общества врывалась свежая струя.
После первых Стасиных приездов княгини и боярыни уже не считали за немыслимое участие в соколиной охоте наравне с мужьями, затем у нас привились своего рода пикники — весенние и летние «улицы» — и хороводы аристократической молодежи. Под надзором мамок, разумеется, но, тем не менее, возникла некая площадка для общения, кроме совместного стояния на церковных службах. Да и что там в храме увидишь, когда женский пол замотан в дорогие тряпки по самые брови, а поближе подойти нельзя?
В последнее время дело дошло и до осенних капустников, зимних посиделок, совместных колядок и масленичных гуляний с катанием на санях. А на ворчание ревнителей старины отвечали просто — в конце концов, если черному люду можно, то почему боярам нельзя? Чем ближе обычаи народа и элиты, тем лучше, я так думаю.
Вообще, появление переселенцев из Литвы и Новгорода заметно встряхнуло несколько застывшее и слегка отатарившееся высшее общество Великого княжества Московского. Но вносимые ими новации встречали естественный отпор, и Стася тут была незаменима. Одно дело, когда за такие непотребства ратуют лишенцы вроде Гаштольдов и прочие ссыльнопоселенцы, и совсем другое, когда великая княгиня, за спиной которой незримо присутствовал Дима — поди, поспорь с ней!
Митрополия тоже поворчала, но отнеслась как минимум нейтрально — мы же не мусульмане, чтобы женщин укутывать в платки по самые глаза и держать по теремам взаперти.
Ну и я помогал по мере сил, особенно по части фильтрации, нам ведь не нужно перенимать все скопом, мало ли чего они там успели ухватить из польских обычаев. Ручки дамам пусть целуют, против танцев никаких возражений, а вот поединки и прочие шляхетские закидоны нафиг, как-нибудь обойдемся.
Только в этот раз приезд выглядел больше похожим на эвакуацию: Стася привезла письма и отчеты, из которых явственно сквозило новой войной на западе.