Великий князь

Кожевников Олег Анатольевич

Часы пробили семь часов, а значит подъём - нас ждут великие дела. Впервые в своей жизни я займу хоть какую-то крупную должность. Пусть в теле Великого князя, но это именно я буду принимать дела председателя особого совещания по обороне всей России. Взбодрив, себя этим посылом, я выбрался из-под одеяла и направился в местный, так сказать санузел. По стандартам 21 века он тянул максимум на уборную в "хрущёбе", а для этого времени такой санузел был мечтой любого аристократа. Кроме водопровода там был, о Боже....- ватерклозет со смывным бачком под потолком. Но это так - лирика. Самое главное для меня, там был бритвенный прибор - пускай убогий, хоть и английский со вставляющимися лезвиями, но всё-таки бриться им можно было самому, а не идти к цирюльнику. Который орудовал опасной бритвой прямо на твоём горле и вызывал у меня настоящий ужас. Мне хватило один раз посещения лучшей в Питере цирюльни, после этого я зарёкся допускать до себя даже виртуозов обращения с такой страшной вещью как опасная бритва. Обрабатывал себя сам, пускай долго, иногда с порезами, но зато душа была спокойна.

Приведя себя в порядок, пошёл в

малую столовую завтракать. Прислуга была предупреждена, что господин сегодня встанет рано и нужно быть готовым подавать завтрак в половине восьмого. И не только для Великого Князя, но и для его секретаря. Зайдя в столовую, я разочарованно вздохнул - Кац уже сидел за столом и с видимым удовольствием поглощал бутерброды с чёрной икрой. А я-то надеялся явиться в столовую раньше его и пользуясь тем, что завтракать мы должны были за одним столом, слопать все выпечки и закуски, которые поставят на стол для Джонсона. А что касается моего секретаря, я предложил бы Кацу позавтракать моей перловой кашкой. Вот же чёрт опять придётся давиться пресным дерьмом. Я чуть не сплюнул на паркет, но удержался и обречённо поплёлся к столу, где уже стояла ненавистная тарелка с бледно-серой бурдой.

Если сравнивать моё настроение после сегодняшнего завтрака со вчерашним, то это было небо и земля, хотя пища была похожая, и поглощал я её с таким же отвращением. Только тогда я завтракал в одиночестве, а сегодня в компании Каца. И естественно всё внимание было сосредоточенно на его рассказе о вчерашней поездке, а не на собственных ощущениях от проглоченной мерзкой субстанции. К тому же мне удалось слямзить чашку кофе, поданную Джонсону. Кац был не в обиде, что я выпил его кофе, парень был не промах и тут же крикнул обслуживающей нас женщине, что он желает большую чашку божественного напитка. А когда Кацу её принесли, он повернулся ко мне и ехидно улыбнулся. Да..., поменяв тело, Кац свою натуру не изменил - лишившись чего-нибудь, он возмещал это в тройном размере. Чашка кофе, которую ему принесли, была раза в три больше чем та, которую я выпил. Вот когда он осваивал эту порцию кофе, а я слабо заваренный чай мы начали намечать, что мне говорить на этом особом совещании - какую линию поведения там избрать. Решили, что Михаил Александрович должен вести себя скромно и во всём соглашаться с Великим князем Николаем Николаевичем. Наталья меня уже просветила, что тот не терпит возражений и вообще он мелочный и мстительный тип. Не любила она его.

На совещание, которое должно было проходить в одном из залов Зимнего дворца, мы прибыли как истинные джентльмены без одной минуты девять. Но само заседание началось минут через пятнадцать. Народ-то весь собрался, но Великие князья (то есть я и Николай Николаевич), изволили беседовать друг с другом. Разговор вёл, так сказать мой дядя. Касался он в основном положения на фронте и не на нашем, а на западном. Из разговора у меня сложилось впечатление, что Великий князь Николай Николаевич был более французом, чем русским. Потому что он мог пожертвовать русскими войсками совершенно свободно, только с той целью, чтобы помочь французам и англичанам. Я, конечно, соглашался со всеми его идеями и сделал несколько тонких комплиментов, о его стратегических способностях. И выразил недоумение тем, что такого выдающегося военачальника сняли с поста главнокомандующего. Все слова восхищения и несогласие с решением Николая 2, я содрал с мнения Родзянко которое, он высказал во время нашей недавней встречи. Одним словом я вёл себя так, как мы и обговаривали с Кацем. А вообще-то Николай Николаевич произвёл на меня поразительное впечатление и прежде всего своей выдающейся царственной внешностью. Чрезвычайно высокого роста, стройный и гибкий, как стебель, с длинными конечностями и горделиво поставленной головой, он резко выделялся над окружавшей его толпой, как бы значительна она ни была. Тонкие, точно выгравированные, черты открытого и благородного лица, Николай Николаевича, дополняли его характерную фигуру. А небольшая седеющая бородка клинышком вызывала доверие к этому человеку. Доверие вызывал этот человек только у того кто не знал будущего, а я знал, поэтому отнёсся к его разглагольствованию очень настороженно. Внешне конечно я изображал из себя балбеса, который с большим вниманием выслушивает мудрые мысли Великого князя. А внутри себя думал, - " хвали себя хвали, а исторические факты неумолимо свидетельствуют об огромной личной ответственности великого князя Николая Николаевича и его штаба за провал успешно начатой кампании 1914 года и за кровавое отступление 1915 года. Именно под руководством Великого князя Россия оказалась весной-летом 1915 года перед угрозой военного поражения, при командовании Великого князя были оставлены обширные территории империи, несомненно, Великий князь способствовал хаотичному и бездумному исходу сотен тысяч мирного населения, что резко ухудшило внутреннее положение в государстве. Объективные исторические факты безоговорочно свидетельствуют, что только после отстранения Великого князя от верховного командования ситуация была стабилизирована, а в 1916 году стала резко меняться в лучшую сторону. И прежде всего это конечно Брусиловский прорыв. Как ни странно, сам Брусилов, был высокого мнения о Николае Николаевиче. Хотя наступление Юго-западного фронта, стало возможно лишь после того как главнокомандующим стал сам император Николай 2.

Николай Николаевич, первоначально держался настороженно, зондируя наводящими вопросами мои намерения. Я гадал, с чего бы это Великий князь, начал сомневаться в Михаиле Александровиче. Ведь это по его настоятельной просьбе я согласился занять пост председателя особого совещания по обороне. Неделю назад он не сомневался в своём протеже, а тут вдруг облако сомнений окутало Великого князя. Но потом по этим самым наводящим вопросам, я понял, что

именно обеспокоило Николая Николаевича. И это были мои встречи с послами Англии, Франции и США. Испугался он такой активности, всегда инфантильного Михаила Александровича. А тут ещё кроме встречи с послами, он устроил скандал в военном министерстве. Начал вести себя как самостоятельная фигура, а вдруг Михаил замыслил всё-таки согласиться стать наследником престола? Я своими словами о выдающейся роли, которую играет Николай Николаевич в деле противостояния странам оси и укрепления монархии, несколько успокоил Великого князя. А когда я выразил надежду, что такой выдающийся военный специалист окажет помощь в оснащении русской армии новыми средствами борьбы с германцами, Николай Николаевич, совсем оттаял. А я разошелся и начал излагать разработанную с Кацем версию. Как бы по секрету, встав вплотную к Великому князю, тихим голосом, произнёс:

– Ко мне попала документация по принципиально новому оружию, а вот денег на его производство нет. В первую очередь в поисках нужных средств я обратился в посольства наших союзников. Ведь у Англии и Франции денег много и они заинтересованы, чтобы русская армия стала сильнее и как можно быстрее пошла в новое наступление. Денег послы пообещали, но немного и когда они раскошелятся неизвестно. А средства нужны уже сейчас. У немцев хороших специалистов много и пока мы ковыряемся с налаживанием производства нового оружия, они могут сами начать его изготавливать. Сама по себе идея системы залпового огня, да и дающего громадную температуру сгорания - напалма, проста. И немцы способны достаточно быстро запустить всё это в производство. А у нас эта тема буксует. Николай Николаевич, на вас вся надежда, что деньги быстро найдутся и мы, весной используя это оружие, сможем ударить по Германцам, помогая этим нашим Французским братьям.

Николай Николаевич, выслушав мои слова, усмехнулся и в общем-то доброжелательно, заявил:

– Помочь, конечно, я помогу, тем более ты Миша об этом ходатайствуешь. Но ты поосторожней там с всякими гениальными изобретениями. Народ сейчас ушлый - наплетут такое что, казалось бы, внедри мы это, то завтра войну выиграем. Специалисты эти все новые образцы оружия должны оценивать, а не Великие князья. Вот почему спрашивается этот изобретатель, обратился к тебе, а не в Артиллерийский комитет?

– Если был бы жив, то конечно обратился бы. Но, к сожалению, он погиб испытывая своё оружие. А возможности у этого оружия колоссальные. Я сам видел, как оно действует. Когда работает установка залпового огня, то снаряды одного залпа выжигают всё на площади нескольких десятин. А напалм просто незаменим, если штурмуются сильно укрепленные позиции. Например, форты или крепости. От его действия даже кирпичи плавятся. Срочно нужно оснащать нашу армию таким оружием. Например, установки залпового огня, или как называл сам изобретатель это грозное оружие - "Катюша", нивелирует преимущества немцев в тяжёлой артиллерии. Я когда увидел результаты работы "Катюши", то сразу же решил взять под крыло этот проект и всячески продвигать разработчика этого чудо-оружия. Но к сожалению автор погиб и теперь самому приходится заняться организацией производства разработанных Петровым новых видов вооружений.

– Не дело Великому Князю заниматься такой суетой. Поручи кому-нибудь, а сам контролируй, чтобы внедрение этого вооружения шло без сбоев. В этом обещаю, я тебе помогу.

– Я так и хочу! Вон поручил заниматься этими вопросами Джонсону, а он бестолочь такая, шагу без меня ступить не может. Пришлось самому окунуться в проблему организации широкого производства нового оружия разработанного Петровым. Тогда я и понял, что без хорошего финансирования этот вопрос не удастся сдвинуть с мёртвой точки. Раньше думал, что своими личными деньгами обойдусь, а сейчас ясно, что средств нужно намного больше, чем я могу выделить, вот и кинулся к нашим союзникам, в надежде выжать из них нужную сумму. Но всё-таки деньги они обещали, а если с тем же вопросом к союзникам обратитесь вы то тогда они быстро решат вопрос с выделением средств для повышения боеспособности русской армии. Всё-таки вы Николай Николаевич очень авторитетный человек, как у нас, так и в странах союзниках.

– Эх, Миша, что ты по всякой мелочи обращаешься к послам. Что мы сами не найдём денег на твоё чудо-оружие? Завтра я встречаюсь с министром финансов и выбью из него нужную сумму. Миллиона тебе хватит?

– Да вы что Николай Николаевич? Раза в два меньше нужно.

– Что-то маловато на новую артиллерийскую систему. А вот Фёдоров на производство своего ружья-пулемёта миллион просит. Уже чёрт знает, сколько денег выделили, а он ещё миллион требует. На Сестрорецком оружейном заводе, новый цех строится для производства его 2,5 линейных винтовок. Так что не скромничай - если уж 6,5мм. ружьё-пулемёт, требует для налаживания производства таких денег, то для изготовления твоей 6-ти дюймовой пушки-пулемёта наверняка денег потребуется не меньше. А если эта пушка-автомат себя хорошо покажет, то тут миллионом не обойдёшься. Раз в десять больше нужно будет вкладывать в это твоё чудо-оружие. Эта пушка-пулемёт должна снарядов расходовать громадное количество. А значит, придётся строить снарядный завод. Вот хорошо в ружье-пулемёте Фёдорова используются 6,5 мм патроны от японской винтовки "Арисака", а они имеются на складах в больших количествах. Значит, патронный завод пока строить не нужно. Потом конечно придётся, ведь эти ружья-пулемёты, хорошо показали себя на Румынском фронте. Особенно с магазинами на 25 патрон. Неплохо проявили себя и 50 патронные ружья-пулемёты. Представляешь там всего рота 169-го Измаильского пехотного полка вооружённая этими ружьями-пулемётами, покрошила в капусту целый полк австрияков. Правда, в том бою расход патрон был колоссальный, но зато потери в роте были минимальные. Из 158 солдат и четырёх офицеров, погибло пять нижних чинов, ранено 17 бойцов, а из офицерского состава, легко ранен только один прапорщик.